Полному запрещению подверглось всякое распространение старых доктрин путём преподавания. Здесь главным образом пострадал последний оплот эллинизма – афинская школа. Юстиниан уже в 529 г. предписал её закрыть, конфисковать её богатое имущество, профессоров изгнать, а преподавание философии запретить (уничтожение афинской школы стало наглядным пределом между веками свободного развития мысли в рамках греко-римской философии и наступлением эры византийского вероисповедного просвещения; Константинополь сделался центром новой христианской цивилизации). И хотя поверженных сторонников античной философии победители провожали злыми эпиграммами, торжествующая вера в дальнейшей разработке своего богословия не осталась, как и раньше, чуждой великих идей эллинизма, и новая культура продолжала черпать вдохновение в традициях прошлого. Многие из первых указов Юстиниана были направлены на поддержание православия и подавление иноверцев в империи – особенно манихеев, язычников и самаритян. Ещё в 527 г., для напоминания православному духовенству о необходимости личного благочестия, он приказал водить по городу двух уличённых в мужеложстве епископов с отрезанными половыми органами. Около 529 г. язычникам и еретикам было запрещено вступать в гражданскую службу. Крещёные христиане, снова отпавшие в язычество, подлежали смертной казни, а также лица, уличённые в тайном язычестве. Учителя-язычники лишались стипендий из государственной казны, а если они отказывались от крещения, их собственность изымалась, а сами они отправлялись в ссылку. Однако исследователи говорят, что не следует думать, будто Юстиниан гнал вообще всякое просвещение. Наоборот, он считал себя продолжателем великого культурного дела Рима и всегда желал стоять во главе цивилизованного государства. Это видно уже из его настойчивого стремления восстановить единство между странами. Путём этого соединения ему казалось возможным возрождение когда-то составлявшего силу Римской империи всемирного хозяйственного обмена. Юстиниан стремился к тому, чтобы из Константинополя создать огромный центр промышленности и торговли, центростремительная и центробежная силы которого охватывали бы своим спросом и предложением весь мир – от древних культурных государств дальней Азии до варваров европейского Запада и африканского Юга. Но искусственные мероприятия не могли поднять экономическую энергию стран, вырождавшихся или отсталых, а государственные монополии, которые при этом насаждались правительством (не дававшим обществу свободы и в хозяйственной сфере, искавшим в казённой промышленности и торговле новых источников дохода) не могли вызвать энтузиазма в населении, подавленном опёкой. Внешняя конкуренция Персидского царства, также решавшего культурные задачи, сильно стесняла осуществлению широких планов Юстиниана. Некоторый подъём торговли в Византийской империи при нём может быть заметен лишь по сравнению с непосредственно предшествовавшей эпохой апогея смут в греко-римском мире. Что же касается образования, то Юстиниан относился враждебно только к философии, чувствуя в ней силу эллинизма, который он ненавидел как опору язычества. Император поддерживал науку там, где христианству уже удалось наложить на неё руку, например, в высших школах Константинополя и Александрии, где философские академии превращались в органы разработки и пропаганды признаваемых властью богословских доктрин. Оставалось только наблюдать за преподаванием и материально поддерживать распространение правоверных идей, не давая хода еретическим направлениям. В результате философия перерождалась в теологию, классическая риторика – в духовное красноречие. Таким образом, под сенью государства совершался переход античной науки в средневековое просвещение. Большой симпатией Юстиниана пользовалась та учительная литература, которая расцветала в Сирии. Из умственного наследия прошлого император особенно высоко ценил ту сферу знания, которая разрабатывалась с любовью, талантом и успехом не в Греции, а в Риме, т.е. право. Он считал себя завершителем дела великого народа – создания закона, воплощающего на земле высший разум и совершенную справедливость, старался развивать юридическую подготовку правящих и служащих классов, установив систему государственного обучения праву. Многие юридические школы были закрыты; сохранены только три – в Константинополе, Риме и Берите (Бейруте). Их программа была преобразована и строго регламентирована.