Игнатий не решился прислушаться к «голосу сердца», хотя его и не удовлетворяло мнение «молвою прославленных» старцев. Они «говорили другое, издавали другое мнение об этих предметах, не так, как я понимал и видел их». Основанием богословских взглядов Игнатия является аскетическая литература отцов восточного монашества и содержащееся в ней «учение, повторенное всеми Отцами, учение, что единственный путь ко спасению – последование неуклонное наставлениям святых Отцов». Игнатий опирался по преимуществу на творения отцов «Добротолюбия», творцов «умного делания» вплоть до исихастов, таких как Григорий Палама, Григорий Синаит, патриарх Каллист II и Игнатий Ксанфопулы, Никифор Уединенник. В немногих случаях, когда Игнатий обращался к опыту древних западных отцов, таких как Иоанн Кассиан Римлянин, он усматривал в нём отображение всё того же опыта восточных аскетов. В аскетической литературе Игнатий видел не только руководство к достижению духовного совершенства, но и важный источник решения догматических вопросов, т.к. считал, что только подвижническая жизнь, в частности, монашество, даёт «деятельное, живое познание человека и Бога, насколько это познание доступно человеку». Несмотря на то что для него православная аскетическая литература обладала несомненным авторитетом, он допускал наличие и в ней ложных мнений, которые, являясь следствием человеческой немощи, не повреждают учения в целом. Так, высказываясь о сочинениях Димитрия Ростовского, Игнатий констатировал, что «святитель жил в Западной России, там образовался» в то время, когда там имели «сильное влияние иезуиты и вообще латинизм», поэтому, хотя его труды и «носят на себе печать благодатного помазания и сообщают это помазание читателям своим», однако «не совсем чисты, не вполне в Восточном характере». Истинность учения, по словам Игнатия, зиждется на единстве Писания, святоотеческого Предания и богослужения, которыми объемлется вся церковная жизнь, понимаемая как жизнь в Святом Духе: Писание как богопознание, святоотеческое Предание как руководство к исполнению Евангелия, богослужение как прославление Бога. Всё вместе это составляет православие. Наконец, деяния церковных Соборов как вехи исторического пути церкви, ведомой Святым Духом. Игнатий считал, что, прежде чем перейти к изучению Священного Писания, для правильного его понимания следует изучать святоотеческое Предание, ибо «писания отцов соединяются все в Евангелии; все клонятся к тому, чтобы научить нас точному исполнению заповеданий Господа… И потому сначала более занимайся чтением святых отцов. Когда же они научат тебя читать Евангелие, тогда уже преимущественно читай Евангелие…» Игнатий был убеждён, что Священное Писание и творения св. отцов в равной степени необходимы для жизни христианина, составляют единое целое и вследствие этого не могут употребляться друг без друга. При обосновании богословских положений он, в первую очередь, опирался на высказывания отцов-аскетов и богослужебные тексты, затем подтверждал их евангельскими цитатами, после чего переходил к свидетельствам церковных писателей. Эту логику Игнатий объяснял значимостью опытного, деятельного богословия, без которого любая богословская система «есть скелет правильный, твёрдый, но сухой и безжизненный».