Критика взглядов А.П. Лебедева, в которой собственная позиция А.М. Иванцова-Платонова вырисовывается более конкретно, заключалась в следующем: все богословские споры IV–V вв. А.П. Лебедев старался объяснить из противоборства двух школ, Александрийской и Антиохийской, не учитывая, отмечает А.М. Иванцов-Платонов, других направлений или оттенков в самих школах; школы эти представлялись в постоянной борьбе; деятели эпохи относились либо к «александрийцам», либо к «антиохийцам», наделяемым общими характеристическими чертами; употребление таких выражений, как «идеи антиохийцев», «воззрения александрийцев», приводило, наконец, А.П. Лебедева к утверждению, что «догматические воззрения александрийцев и антиохийцев во многом были неодинаковы»; «александрийцы» были непременно защитниками «никейской догмы», а «антиохийцы» должны были стоять на арианской стороне, что подтверждается и наличием выражений «александрийцы, или никейцы», «антиохийцы, т.е. ариане или полуариане»; те же «односторонности и натяжки» повторяются А.П. Лебедевым и при анализе несторианских споров. Из этого следует, согласно А.М. Иванцову-Платонову, что «непременно защитниками еретической мысли в известную эпоху должны были стать последователи одной школы, а защитниками православия – последователи другой. Непременно таким образом из одной школы в известную эпоху должны были выходить православные богословы, а из другой еретики и т.д.». А.П. Лебедев именует “унией” «соединение доктрин александрийских и антиохийских» в 433 г.; по мнению А.М. Иванцова-Платонова, «слово “уния” с тем смыслом, какой выработался в западной богословской науке и церковной жизни, неприложимо к фактам истории древне-вселенской православной церкви... В православной церкви унии не бывает», то, о чём говорит А.П. Лебедев, продолжает А.М. Иванцов-Платонов, было «лишь разъяснение недоразумений и соглашение между лицами православными по убеждению, но выражавшими свои православные убеждения не совсем в одинаковых формулах (что всегда возможно при научной невыясненности догмата и неустановленности богословской терминологии)...» А.М. Иванцов-Платонов считал, что книга А.П. Лебедева написана в подражание немецким учёным, поэтому А. фон Гарнак и не увидел в ней ничего нового. Однако Н.Н. Глубоковский иначе оценивал труд А.П. Лебедева. Он считал, что ясно понимаемый А.П. Лебедевым критерий православности позволял ему «сразу и убеждённо принимать с Запада всё пригодное и здоровое» и подвергать строгой критике остальное; в результате получилось самостоятельное преобразование всего материала «в православном освещении»; «по прямой догматической соприкосновенности такая задача была крайне трудною, но была она разрешена образцово». Говоря о базовых предпосылках, на которых А.П. Лебедев конструировал историю Вселенских соборов IV–V вв., «с замечательною стройностию» показав «заправляющее воздействие в них Александрийской и Антиохийской школ», Н.Н. Глубоковский отмечал: именно человек является существенным фактором, который должен усвоить христианскую истину, что было бы невозможно, если бы он не достиг адекватного выражения, но до этого момента неизбежны долгие рассуждения, чтобы «в столкновении и оценке всех мнений достигнуть примиряющего объединения и потом с авторитетностью для разума провозгласить его в достоинстве священно-догматической формулы». Эта для России «большая и ценная новость» на первых порах, согласно Н.Н. Глубоковскому, вызвала подозрение церковных властей и «оппозицию в учёных кругах», в том числе со стороны А.М. Иванцова-Платонова.