Красота речи сочеталась у Иоанна Златоуста с поразительной глубиной и ясностью содержания. Его значение как Отца церкви и вероучителя состоит в том, что он богословски осмыслил и раскрыл полноту христианской жизни. Ему позволило сделать это не только глубокое знание Священного Писания, но и собственный опыт отшельничества. Иоанн Златоуст думал сделать христианство демократическим. Как никто в его время, он толковал Евангелие просто, без аллегорических тонкостей, но именно он оказался романтиком на епископской кафедре столицы, которую получил в 398 г. благодаря своим проповедям. Иоанн оставался убеждённым сторонником отшельничества, которое рекомендовал как лучшее средство сохранить индивидуальную свободу мысли и чувства от деспотизма общественных нравов и в то же время как лучший способ послужить самому обществу – его высшим, духовно-нравственным интересам. И хотя он был одним из самых страстных проповедников аскетизма, в мир он вернулся не для того, чтобы призывать к уходу из суетного мира, из городов – Иоанн Златоуст стремился жизнь самих городов перестроить и преобразовать на евангельских началах. Он говорил: «Я часто молил, чтоб миновала нужда в монастырях, и настал в городах такой добрый порядок, чтобы никому никогда не нужно было убегать в пустыню». Хотя он понимал необходимость временного уединения, но постоянное считал саморазрушением, духовным убийством, неизбежным оскудением. Его идеалом была не пещера, где он жил отшельником, и даже не обитель, где он находился в общежитии, но первоначальное иерусалимское общество и город. Константинополь в его представлении был именно тем христианским городом, населённым верующими, всецело послушными строгости нового закона, выполняющими евангельские веления без отговорок. Несмотря на то, что в его время многие враждовали против монастырей, которые отнимали у общества его лучших представителей, Иоанн Златоуст советовал родителям отдавать своих сыновей после получения ими светского образования на время в монастыри: в уединении легче достигается нравственная зрелость, лучше складывается характер и образуется законченное мировоззрение. Как видно из его знаменитой книги «О священстве», он почитал за самое важное и возвышенное из всех человеческих призваний священническое служение. Иоанн Златоуст писал: «Священное служение происходит на этой земле, но занимает место среди властей небесных», называя священника учителем, наставником, пастырем душ, который стоит даже выше монаха, поскольку в пастырском служении больше любви, чем в монастырском уединении, и пастырство – это служение деятельной любви, служение ближним. Он писал: «То именно и извратило всю Вселенную, что мы думаем, будто только монашествующим нужна более строгая жизнь, а прочим можно жить беспечно». Иоанн считал отношения пастыря с паствой особыми. Вся власть пастыря – в силе убеждений; пастырь не принуждает, он обращается к свободе и воле человека. Он высоко ставил это положение, поскольку весь смысл христианской жизни состоял для него в том, что она должна проходить в свободе. Сам Бог, указывал он, действует убеждением, а не принуждением, и пастырь должен подражать этому божественному примеру. Поэтому Иоанн Златоуст был категорическим противником внешних и мирских мер в делах веры и нравов. Он говорил: «Христианам в особенности запрещается исправлять впадающих в грех насилием. Наша война не живых делает мёртвыми, но мёртвых живыми, ибо полна кротости и смирения… Так и Христос побеждал распятый, а не распиная, не ударами, но приняв удары». Как пастырь Иоанн был, прежде всего, проповедником, никогда не говорил на отвлечённые темы, его беседы всегда были жизненны и живы, обращены к живым людям, заканчивались всегда волевыми выводами и практическими призывами, а учили, прежде всего, любви. Все свои проповеди он связывал с толкованием Священного Писания, которое было для него постоянным источником вероучения и нравственного назидания. Иоанн Златоуст говорил: «Кто согласен с Писанием, тот христианин, а кто не согласен, тот далёк от истины». Всех и каждого он постоянно и настойчиво призывал к чтению Библии: «Не ожидай другого учителя… Есть у тебя Слово Божье, – никто не научит тебя, как оно…»