Например, пейзажные горки, которые в древних иконах были только условным обозначением пейзажного фона. Почти геометрически чёткие, ступенчатые, они прекрасно строили композицию, но вовсе не претендовали на сходство с реальным ландшафтом. Теперь же их иногда стараются сделать элементом пейзажа. В рамках традиционной иконной композиции это не очень удаётся, а их форма теряет свою выразительную кристалличность, становится рыхлой, как бы измятой или слишком «кудрявой». В иконах XVII в. на этих условных горках обильно вырастают деревца и цветочки, а чувство «соразмерности и сообразности» постепенно выветривается. Но в XVII в. живопись снова и снова пытается ослабить иго окостеневшей традиции – на этот раз посредством обращения к светским и жанровым мотивам и к некоторым приёмам западной живописи. Русские новаторы XVII в. были робкими, но винить их за это нельзя: не было условий для духовного раскрепощения личности. Пример такого половинчатого новаторства – деятельность царского «изуграфа» (как стали называть иконописцев) Симона Ушакова, написавшего великое множество икон, где лики вполне «телесны». Вместо условных пробелов и оживок он вводит светотень, моделирующую объём лица; при этом иконография и традиционная плоскостная композиция остаются в неприкосновенности. Ушакову недоставало чувство человеческой индивидуальности, характера, поэтому он (фигурально выражаясь) сбрызнул угасающую иконопись мёртвой водой, но живой воды у него не нашлось, поэтому икона стала жизнеподобной, но не стала жизнеспособной (впрочем, и «мёртвая вода» бывает нужна; было бы неверно отрицать значение Симона Ушакова). Тем не менее, среди интерьеров храмов нарышкинского стиля, покрытых цветистым ковром росписей, в которых множество фигурок, ландшафтов и павильонов, клубящихся облаков, диковинных зверей, иконы находятся в более выигрышном положении: их можно разглядеть вблизи, пристально. Монументальная икона всё больше вытесняется камерной иконой тщательного «мелкого письма»; это тип «строгановской» иконы, возникшей ещё в XVI в. и ставший особенно популярным в XVII в. Для того чтобы икона выполняла сакральные функции, она должна пройти церковный обряд благословения и освящения. В современной практике Русской православной церкви используется особый чин освящения икон с чтением специальных молитв и окроплением иконы святой водой (молитвы на освящение икон известны также в католической и современной греческой церкви). В ходе становления нового направления в теории культуры – иконологии (конец XIX – начало XX вв.), ставящей своей целью расшифровку образно-символического содержания произведений изобразительных искусств, сфера применения термина «икона» значительно расширилась. Вслед за искусствоведами, египтологи стали называть иконами древнеегипетские рисунки на стенах храмов, пирамид, гробниц, стенках саркофагов, на папирусных свитках, а тебетологи и буддологи – буддийские священные картины-танки, напоминающие знамёна или хоругви с изображениями будд, бодхисатв, божеств ваджраянистского и ламаистского пантеонов и наиболее почитаемых лам. Такое употребления термина «икона» не является строгим, хотя прочно вошло в лексикон специалистов-востоковедов.