По этой причине многие историки считают недостоверным эпизод с переездом в соответствии с требованиями переписи населения, которую проводили римские власти, Иосифа и Марии накануне Рождества в Вифлеем (город, в котором родился царь Давид), поскольку это, опосредованно, способствовало укреплению авторитета Иисуса Христа. То же относится и к городу, с которым связана Его ранняя биография, – Назарету. Место это было настолько мало известно, что многие историки подвергали сомнению само его существование во времена Иисуса, и только в середине XIX в. археологи подтвердили достоверность новозаветного свидетельства. Однако исследователи, представители исторической школы, при этом упускают из вида одну важную деталь: не все свидетельства следует трактовать буквально; многие из них являются иносказательными. Так, появление Мессии из Назарета можно понимать как из «ниоткуда», «из иного измерения». То же самое относится и к эпизоду бегства Иосифа с Младенцем в Египет – в «никуда». А ещё точнее – к истокам, туда, откуда вышел иудаизм, и от чего он так усиленно старался освободиться – от мистицизма египетских верований. Те же проблемы возникают у исследователей, когда речь заходит о проповедях Иисуса и Его учеников. Известные  трудности представляет определение того, насколько проповедь Христа, содержащая моральные императивы, осуждающая богатство и чёрствость высших слоёв общества, была рассчитана только на иудеев, поскольку Палестина, и особенно её северные области (Кесария и уже упомянутая Галилея) были в этническом отношении смешанными. С одной стороны, Он призывал нести проповедь только «погибшим овцам дома Израилева», с другой – привлекал к Себе неиудеев, например, самаритянку (женщину сиро-финикийского происхождения), римского центуриона и т.д. В этой двойственности виден длительный процесс разрыва христианства с иудейской почвой и перевод проповеди на греческий язык. Этому способствовало то обстоятельство, что эллинизации подверглась и сама Палестина (в городах греческий, наряду с арамейским, был разговорным языком, а древнееврейский оставался только языком книжной культуры), и то, что существовала многочисленная эллинизированная еврейская диаспора, в которой общеупотребительным был не еврейский оригинал Священного Писания, а его греческий перевод толковников – Септуагинта. Таким образом, христианская грекоязычная проповедь имела уже готовый фундамент. У её истоков стоял апостол Павел – «апостол язычников» (греч. apostolos – посланный), представитель высокообразованного иудейского общества и первый представитель грекоязычного христианского богословия. Именно благодаря Павлу, который первоначально был ревностным гонителем христиан – Савлом, – христианство вышло за пределы еврейского мира. Он провозгласил универсальный характер спасительной миссии Иисуса Христа, для Которого «нет ни Еллина, ни Иудея». В отличие от других апостолов, проповедовавших Христа среди единомышленников, Павел отправляется в далёкие и опасные путешествия и проповедует в Малой Азии, Греции, Сирии. Вполне понятно, что переход на другой язык породил другую образную систему. Именно в процессе «перевода» христианских представлений с одного языка на другой и возникают предпосылки представлений о сущности и природе Иисуса Христа. Например, на иудейской почве не могли возникнуть представления о Его непорочном зачатии Девой Марией от Духа Святого, поскольку по-древнееврейски слово «дух» («руах») – женского рода. Иудейская традиция не могла признать Иисуса Христа Сыном Бога (в смысле подлинного сыновства), применяя этот термин к человеку, который добродетельной жизнью удостоен быть назван Сыном Бога. В эллинизированной среде, привыкшей к культу героев, это употребление было воспринято буквально. Поскольку этот оборот употребляется уже в бесспорно принадлежащих апостолу Павлу посланиях, исследователи предполагают, что трансформация этого представления произошла довольно рано. Отсюда берёт своё начало учение, согласно которому Иисус Христос «единосущен Отцу», закреплённое в решениях Никейского собора (325 г. н.э.). Проблема природы и земной жизни Иисуса Христа явилась предметом многочисленных споров с первых веков существования христианства (несторианство, арианство, монофитзитство и др.), которые велись как в лоне раннеапостольской христианской церкви, так и во внецерковной, научной среде.