Одновременно появлялись сюжеты охоты на зверей, на которых по большей части изображены пастухи-«добрые пастыри», спасающие газелей от нападающих на них хищников (Старый диаконник церкви пророка Моисея на горе Нево, 530 г., церковь св. Лота и Прокопия в Хирбат-эль-Мухаят, 557 г. и др.). Отождествление Нила с Геоном позволило совместить изображение «Четырёх рек рая» с типичным нильским пейзажем (капелла св. Феодора при соборе Мадабы). Как кажется исследователям, реки по углам поля могли заменяться символами – кувшинами-амфорами, из которых растут виноградные лозы, олицетворяющие «воду живую» (церковь святых Лота и Прокопия в Хирбат-эль-Мухаят), одной амфорой, помещённой в центр мозаики (Нижняя капелла священника Иоанна при церкви Амоса и Касисея в Вади-Африт), совмещением обоих мотивов (церковь Петра и Павла в Герасе, около 540 г.). Превращение конкретной географии Египта в изображение обобщённого «Рая-Востока» позволило соединить её с аллегорическими композициями, изображающими круговорот времени, мироздание в целом – с персонификациями времён года по углам и неким универсальным божеством в центре (Таласса-море в церкви Апостолов в Мадабе, 565 г.; Гея-земля в церкви св. Георгия в Хирбат-эль-Мухаят, 535/536 г., в Верхней капелле священника Иоанна при церкви Амоса и Касисея в Вади-Африт, 565 г.). Логическим продолжением символических изображений Рая в виде реального Египта стала географическая мозаичная карта Святой земли в церкви св. Георгия в Мадабе (вторая половина VI в.). Эта мозаика – самый ранний пример художественного воплощения представлений об Иерусалиме и о Палестине как о земном отражении рая, центре земного мира, Святой земле. Более ранние образцы, которые встречаются в других регионах Средиземноморья, трактуют Святой город исключительно в эсхатологическом значении (мозаики римских церквей Санта-Мария Маджоре, 432–440 гг., и Санта-Пуденциана, 401–417 гг.). Мадабская карта ориентирована на север, т.е. имеет реальную географическую ориентацию: смотрящий на алтарь видит Мёртвое море с запада. При этом в карту внесено намеренное искажение: Нил, истоки которого должны находиться справа от стоящего к алтарю зрителя, изображён текущим сверху. Подобное перемещение истока – зримое воплощение представления о Ниле как о текущем из рая, которым является алтарь храма. В этом контексте в качестве райского града с Нилом сопоставляется уже не символически обозначенная Александрия, но подчёркнуто подробно изображённый Иерусалим. Взаимное замещение египетских и палестинских мотивов приводит к появлению изображений городов Святой земли и в иных иконографических контекстах; они известны в мозаиках церкви на акрополе Маина, 719/720 гг. (Археологический парк, Мадаба); церкви святых Лота и Прокопия в Хирбат-эль-Мухаят, а также церкви епископа Сергия (587/588 г.) и так называемой церкви Львов (574 или 589 г.) в Умм-эр-Расасе. В наиболее развёрнутом и художественно совершенном виде темы Нила и Святой земли соединены в напольных мозаиках церкви св. Стефана в Умм-эр-Расасе (757 г.). Центральное поле с райскими сценами, обрамлёнными растущими из амфоры виноградными лозами, окаймлено тёмной полосой реки с нильскими пейзажами, включающими условные виды десяти египетских городов. С северной и южной сторон картина фланкирована изображениями городов Святой земли, причём в точной географической последовательности относительно зрителя: слева – находящиеся к западу от Иордана, справа – к востоку, выше – находящиеся севернее, ниже – южнее; лишь святой Иерусалим и сам Кастрон-Мефаа помещены первыми, ближайшими к алтарю. Таким образом, пространство храма трактуется одновременно как Египет и Святая земля, а река – как Нил и Иордан.