В то же время особо оговаривалось, что данные положения не дают права без санкции патриарха или императора налагать руки на священные сосуды под предлогом наличия на них каких-либо изображений. Такая мера вводилась для пресечения злоупотреблений, которые могли бы привести к запустению церквей, что уже случалось в прежние годы. В десятой части ороса формулировались анафемы. Здесь особо подчёркивается, что они находятся в полном соответствии с определениями Вселенских соборов. Первые семь анафем не имели непосредственного отношения к вопросу об иконах. Восьмая анафема была направлена против тех, кто изображают Христа «вещественными красками», вместо того чтобы поклоняться Ему «умственными очами». Девятая анафема осуждает тех, кто пытаются представить в человеческом облике неописуемую сущность и Ипостась Бога Слова, не признавая, что Он неописуем и после Воплощения. Анафемы десять–четырнадцать кратко повторяют сформулированную ранее христологическую дилемму: иконописец либо признаёт слияние двух природ, либо наделяет плоть Христа ипостасным бытием, считая её необоженной, что ведёт к признанию Христа «лишь человеком», а Святой Живоначальной Троицы – «четверицей». Пятнадцатая анафема направлена против тех, кто не исповедуют Приснодеву Марию Богородицей. В шестнадцатой анафеме подвергались осуждению те, кто не признают добродетели святых их «одушевлёнными иконами» и изображают их лики «бездушными красками»; в семнадцатой – те, кто не просят молитв у святых как имеющих дерзновение перед Богом; в восемнадцатой – те, кто не признают воскресение из мёртвых и Страшный Суд. Девятнадцатая анафема направлена против тех, кто не признают во всей полноте решений Иерийского собора. В заключительной части ороса повторяется, что его обязаны принять все епископы и клирики под угрозой извержения из сана, а также миряне и монахи под угрозой отлучения от церкви. Орос завершается славословием императорам Константину V и Льву IV и анафемами патриарху Герману, Георгию Кипрскому и Иоанну Дамаскину, который назван «исказителем» отеческого учения и «злоумышляющим против императорской власти» (некоторые учёные считают, что положения Иерийского собора были в какой-то мере ответом на антииконоборческие сочинения Иоанна Дамаскина). Вопрос о влиянии учения Иерийского собора на дальнейшую иконоборческую мысль решается исследователями по-разному: одни утверждают, что иконоборческое богословие в IX в. было полностью зависимо от учения Иерийского собора, и Собор 815 г. всего лишь повторил ранние аргументы, не привнеся новых, другие видят в решениях Собора 815 г. и сочинениях Иоанна VII Грамматика новый этап развития иконоборческого богословия, говоря о значительно более проработанном учении о добродетелях святых как «одушевлённых иконах» или же о признании иконоборцами IX в. того, что Христос неописуем только после Воскресения.