Рассказ о чудесах 1708–1710 гг. изложен в форме челобитной на имя архиепископа Великоустюжского и Тотемского Иосифа, в которой говорится, что исцеления от Пуховской иконы произошли благодаря «заступничеству» Иоанна Устюжского. В конце Сказания приведён указ архиепископа Иосифа от 4 марта 1710 г., которым А. Суровцеву благословлялось собрать пожертвования от жителей Великоустюжского уезда и всей епархии на строительство часовни в Пухове и на устройство колокола для располагавшегося неподалёку Гледенского во имя Святой Троицы монастыря. Построенная в Пухове часовня была приписана к Гледенскому монастырю, в рассказах о чудесах от Пуховской иконы упоминается настоятель Гледенского монастыря игумен Иоасаф, из чего исследователи сделали вывод, что чудеса были записаны иноками этой обители. В 1764 г. в Пухове был построен каменный храм во имя Иоанна (сохранился в руинированном виде). Имя Иоанна Устюжского вошло в Собор Вологодских святых, празднование которому было установлено в 1841 г. Вологодским епископом Иннокентием (Борисовым). Иконография Иоанна, сформировавшаяся не позднее середины – второй половины XVI в., продолжает русскую традицию иконографии юродивых Христа ради, к тому времени уже представленную изображениями блаженных Андрея Константинопольского, Максима Московского, Исидора Ростовского и Прокопия Устюжского. Вместе с тем образ Иоанна, скончавшегося в ранней молодости, положил начало особому, впоследствии популярному иконографическому типу – образу праведного отрока или юноши, который прославился подвигом юродства, необычными обстоятельствами смерти или неожиданным явлением чудотворных мощей (близкие примеры – праведные Артемий Веркольский, Иаков Боровичский, Прокопий Устьянский и др.); он, в свою очередь, представлял собой вариант широко распространённого в русской житийной литературе и искусстве позднего Средневековья образа праведного мирянина-нищего (особенно на Севере, на Урале и в Сибири). Обладая самостоятельным значением, иконография Иоанна Устюжского, как и посвящённые ему агиографические тексты, была тесно связана с почитанием первого устюжского юродивого – блаженного Прокопия, чему способствовали сходство подвигов этих святых, соседство посвящённых им храмов и чудеса при их гробницах. Сформировавшаяся в Великом Устюге традиция почитания местных юродивых и зачастую активность одних и тех же заказчиков обусловили параллелизм развития иконографии блаженных Прокопия и Иоанна, который выразился не только в использовании (нередко, по мнению исследователей, синхронном) близких изводов, но и в раннем появлении парных изображений этих святых (как самостоятельных, так и включённых в более сложные программы). Древность почитания блаженного Прокопия, его восприятие как великого чудотворца и заступника Великого Устюга послужили причинами сравнительной редкости самостоятельных изображений Иоанна Устюжского и их меньшей вариативности. Эту разницу во многом компенсировало преобладание не единоличных, а парных изображений устюжских юродивых, что свидетельствовало об устойчивой связи их почитания, также выражавшейся в обычае посвящать блаженным Прокопию и Иоанну один престол при отсутствии дня их общей памяти; даже посвящение престола одному Прокопию нередко влекло за собой появление в храме образа второго устюжского юродивого.