Так, «Заповедь ко исповедающимся сыном и дщерем духовным» имеет 56 статей, общих с «Ответами митрополита Георгия», «Написание митрополита Георгия и Феодоса» – 21 общую статью (из 41), «Изложение правилом апостольским и отеческим» – 14 (из 55), «Правило с именем Максима» – 13 статей (из 53). В анонимном правиле «Аще двоеженец» – восемь таких статей из 55 (исследователи считают немаловажным, что некоторые сохранили вопросо-ответную форму). В совокупности общие с другими памятниками статьи практически полностью покрывают текст древнейшего русского «вопрошания». Исследователи особенно отмечают присутствие ряда статей, общих с «Ответами митрополита Георгия», в южнославянских епитимийно-канонических компиляциях – в составе Берлинского сборника первой половины XIV в. и в «Заповеди: Аще епископ» в составе Порфирьевского Номоканона третьей четверти XIV в., соответственно девятнадцать статей и четыре статьи. Эти два памятника свидетельствуют, что «Ответы» (хотя и в анонимном виде) были известны не только на Руси, но и у южных славян ещё в домонгольское время. В историко-филологической литературе XIX–XX вв. неоднократно обсуждался вопрос ещё об одном сочинении Георгия. В «Вопрошании» Кирика Новгородца содержится два упоминания некоего «написания» Георгия: в связи с допустимостью служения сорокоуста по живым и (в соединении с именем «Федоса», как полагают исследователи, Феодосия Печерского) по вопросу воздержания супругов от плотского общения в Великий пост. Евгений Евстигнеевич Голубинский (а вслед за ним Юрий Константинович Бегунов, Рудольф Германович Пихоя и ряд других исследователей) отождествлял это «написание» с широко распространённой в рукописной традиции (и заметно варьирующейся в разных списках) епитимийно-канонической компиляцией «Заповедь ко исповедающимся сыном и дщерем духовным». Против этого решительно возражали Павлов (Андрей Петрович ?), Николай Константинович Никольский и Сергей Иванович Смирнов, которые видели в «Заповеди» полуапокрифический памятник типа «худых номоканунцев»; в Новейшее время эту точку зрения высказывали Фрэнсис Томсон и Герхардт Подскальски. Николай Семёнович Суворов считал «Заповедь» переводом с латыни, серьёзные сомнения по поводу отождествления их с «Ответами» Георгия высказывал Анджей Поппе. С.И. Смирнов, обнаруживший у Кирика ещё одну ссылку на «митрополичьи правила» (о допустимости священнику причащать свою жену), предложил на роль искомого текста анонимную подборку правил из рукописи начала XV в. (Исторический музей), озаглавленную им при публикации «Написание митрополита русскаго Георгия и Феодоса», однако его атрибуция не получила признания в литературе. После открытия «Ответов митрополита Георгия на вопросы Германа» выяснилось, что они в значительном объёме использованы в обоих памятниках, предлагавшихся на роль «написания» Георгием, притом что все названные темы в «Ответах» отсутствуют. Это заставляет исследователей думать, что упоминаемое Кириком «написание» Георгием представляло не дошедшие в первоначальном виде ответы митрополита на вопросы игумена Феодосия, однако их вычленение из состава позднейших анонимных епитимийно-канонических компиляций представляет значительную трудность. Книжники входили в ближайшее окружение Георгия. Приехавший с ним на Русь Григорий Философ написал цикл поучений для Октоиха, летопись упоминает инока Студийского монастыря Михаила, который также приехал с Георгием и от которого Феодосий Печерский получил список (вероятно, греческий) Студийского устава.