Христологическое учение Григория, испытавшее сильное влияние Тертуллиана и Новациана, раскрывается как в трактате «De fide», так и в его экзегетических сочинениях. Григорий исповедовал во Христе две сущности, причём божественная сущность Слова после соединения с человеческой осталась неизменной («non substantiam immutavit»), а человеческая преобразилась и достигла бессмертия и обожения: «Спаситель пришёл и воспринял в Себя две сущности Бога и человека («utrasque substantias Dei et hominis»), и тогда Адам стал как Бог («ut deus»), поскольку Христос стал как Адам, которому Он Своим восприятием даровал и божественный образ, и подобие божественной жизни («similitudinem divinae conversationis»), а также наделил бессмертием посредством воскресения Своего тела и в Самом Себе поместил человека на небо, откуда снизошло Слово, чтобы тот, кто в начале был человеком, теперь благодаря восприятию Бога сделался Богом («adsumptione Dei Deus efficeretur»)». Уничижение (exinanitum) коснулось не божества Слова, а Его величия («honor majestatis»): Слово, «отложив Своё досточтимое величие, облеклось в человеческое тело, восприняв которое, Оно стало спасением народов. Ведь как у солнца, когда оно закрывается облаком, его сияние скрывается, а не приглушается, и тот его свет, который распространяется по всему миру и наполняет всё ярким блистанием, скрывается ненадолго малой преградой облака, а не устраняется, так и тот человек, в которого облёкся наш Господь и Спаситель Иисус, то есть Бог и Сын Божий, не уничтожил в Нём Бога, но сокрыл Его». Григорий описывал соединение двух сущностей во Христе различными способами: и как «облечение» Бога в человека («induere hominem», т.е. в человеческую природу), и как «восприятие» («adsumptio») Богом человека, и как «рождение Бога по плоти» («secundum carnem nasci»), и как «соединение» Бога с человеком («Deus homini suo sociatus»). Согласно Григорию, Бог воспринял всецелого человека – «облёкся в душу и плоть». Однако он шёл вразрез с западной и восточной богословской традицией, поскольку полагал, что человеческая плоть Христа была «повинна греху» («obnoxia peccati»), т.к. была воспринята обычным «способом рождения («nascendi sorte»), осквернённым («sordidata») виной и преступлением прародителей»; впрочем, в результате крестных страданий и воскресения она достигла состояния «невинности» («innocentia»). Для описания единства Лица Иисуса Христа Григорий использовал выражение «один и тот же» («idem ipse»): «Один и Тот же есть в человеке, Кто прежде мира был со Отцом и через Кого всё было сотворено». Это позволяет ему приписывать свойства одной сущности другой: «Поскольку всё, что претерпевал этот человек, относится к Творцу, поэтому смерть и страдание приписываются Господу, хотя и ясно, что бессмертным было то, что принадлежало Божеству, а смертным – человеку». Григорий также развивает учение о Христе как Новом Адаме: «Сын Божий для того прежде сошёл к Деве, чтобы затем создать человека в утробе Девы; и как первого Адама Он создал из праха земного, так и Вторым Адамом Он создался из Матери Девы, словно из необработанной земли, чтобы то, что потерял первый Адам, было возвращено во Христе, и как через первого Адама пришла смерть, так и через Второго Адама всем возвращена была жизнь». Во Христе для людей «наступила вся полнота Святого Духа («tota plenitudo Sancti Spiritus»), поскольку Христос есть целое Тело всей Церкви» («corpus integrum totius ecclesiae»).