Влияние сирийского языка на аксумский геэз, долгое время считавшееся доказанным, сегодня ставится под сомнение (М. Нибб). Пережив крушение Аксумского царства, геэз сохранился, но лишь в качестве мёртвого языка, единственного средства сбережения и передачи культурного наследия среди христиан и жидовствующих сектантов фалаша. На протяжении многих столетий знание этого языка поддерживалось в монастырях, но исследователи не знают ни одного произведения, созданного на геэзе или переведённого на него между VII–VIII и XIV вв. Новый импульс развитию геэзской словесности придала арабохристианская литература, но её влияние на геэз проявлялось, скорее, на уровне лексики и стиля, нежели синтаксиса, из-за значительной генетической близости обоих языков. Всплеск переводческой деятельности (с арабского) сопровождался появлением оригинальных произведений на геэзе, особенного расцвета достигают жанры агиографии и историографии. Заметное влияние на орфографию средневекового геэза оказал амхарский, ставший при Соломонидах языком двора и межнационального общения в Эфиопской империи. Исследователям особенно интересно, что в рукописях, переписанных носителями языка тигринья, фонетика которого гораздо ближе к геэзской, гортанные различаются более чётко. В связи с превращением в мёртвый язык геэз приобрёл некоторые черты искусственности. Исследователи также подчёркивают ещё одну особенность средневекового геэза, которая прямо вытекает из его по преимуществу книжного характера, –его неоднородность, когда не только стилистические, но и языковые свойства разных по своей функции произведений (литургических, богословских, историографических, житийных) оказываются весьма отличными друг от друга. Это хорошо чувствовали сами эфиопы, прежде всего, в языке летописей, переполненных живыми реалиями своего времени, отчего они называли эту разновидность геэза «языком историографии». К сожалению, богатая геэзская литература, особенно эфиопские Жития святых, во многом остаётся не только не изученной, но и не изданной. Между геэзом, которым пользовались христиане, и геэзом, что был в ходу среди фалаша, исследователи не выявили сколько-нибудь заметных лексико-грамматических различий. С XVI в. предпринимались попытки писать на амхарском, и к концу XIX в. он полностью вытеснил геэз в качестве языка эфиопской словесности. За геэзом осталась единственная функция – язык богослужения. Резко сузился круг эфиопов, знающих геэз. Однако этот язык преподается по сей день в системе церковного образования, причём в отличие от других мёртвых языков, например, церковнославянского, владение геэзом не стало только пассивным. Сохраняется традиция геэзского стихосложения, обучение которому ведётся в особых высших учебных заведениях для клириков.