Целью исследования стал поиск выражения в искусстве идей византийской монархической «теологии», поэтому в центре повествования оказались не «императоры», а «император» как смысловое понятие, точка соединения и воплощения этих идей. Новаторская «включённость произведений искусства в целостность всего, что известно о жизни эпохи, о социальной среде, о религии, обо всём том, откуда вышли анализируемые произведения» позволила увидеть их по-новому. По мнению философа Жака Даграна (1901–1981 гг.), «эрудиция автора привела к полному, исключительно точному и плодотворному воссозданию истоков и развития Византийской империи». Смелым для того времени, но безусловно закономерным стал вывод А.Н. Грабара о заимствовании Византией не только изобразительных схем античных императорских культов, но и отдельных тем, продолживших существование в христианской державе. Римская императорская иконография оказала прямое воздействие на формирование религиозной иконографии, будучи способной к выражению идей, внутренне близких византийскому христианству. Программной для целого поколения историков средневековой архитектуры стала работа «Мартирий: Исследование культа мощей в раннехристианском искусстве» (1943–1946, 1971 гг.). В этой книге А.Н. Грабар, отказавшись от формально-типологического подхода для объяснения генезиса христианской архитектурной традиции, впервые поставил происхождение, обособление и развитие различных типов культовых сооружений (базилик и центрических храмов) в прямую зависимость от их предназначения и использования; развил идею о первоначальном разграничении двух главных функций христианского храма как места соборного богослужения и как места, где хранятся и почитаются реликвии и мощи мучеников. Он обосновал этим гипотезу о типологическом разделении христианской архитектуры на соборные базилики и центрические мартирии, прототипы будущих купольных храмов Византии. Как писал Ричард Краутхаймер (1897–1994 гг.) в рецензии на эту работу, противопоставлением отношения к реликвиям в храме А.Н. Грабар вскрыл самую суть проблемы происхождения различий в церковной архитектуре Востока и Запада. Именно привлечение внимания к литургическим потребностям культа было плодотворной частью в его теории, нуждавшейся в дальнейших уточнениях и доработке. Он указал также на причинно-следственную связь между функцией культового места и собранными в нём изображениями, что открывало возможность для их дальнейшей интерпретации. Его исследования ампул Монцы и Боббио (1958 г.) во многом повлияли на популярное в современной медиевистике направление – изучение христианских реликвий, а публикация миниатюр так называемого Иерусалимского литургического свитка (1954 г.) положила начало анализу взаимосвязи византийской храмовой декорации и литургии. В книге «Иконоборчество: Археологическое досье» (1957, 1984 гг.) А.Н. Грабар собрал корпус материальных и литературных источников, способных прояснить пути развития искусства в эти «тёмные века» византийской истории. Совокупность задействованных источников позволила ему раскрыть смысл христианского образа, а также его статус и восприятие на протяжении нескольких столетий – с VI в. до IX в. А.Н. Грабар непрерывно совершенствовал и обогащал свою методологию. Результаты многолетнего изучения процессов формирования и развития христианского искусства были подытожены в книгах 1968 и 1979 гг., где были собраны его статьи по иконографии на различные темы. Ему удалось создать единственную в своём роде целостную панораму иконографического развития византийского искусства и ареала его воздействия. А.Н. Грабару принадлежит также издание полного свода византийской скульптуры IV–XIV вв. (1976 г.).