После получения благодати крещения все крещеные с помощью и при содействии Христа могут и должны (если захотят с верой трудиться) исполнить то, что относится к спасению души. Однако гораздо чаще Геннадий Марсельский приводит утверждения, полностью соответствующие учению Августина Блаженного и Проспера. Так, он говорит, что свободное произволение во всех людях, родившихся после преступления Адама, не просто было ослаблено, но подверглось порче и даже вовсе было утрачено: «То, что утрачено (т.е. свободное произволение), может быть возвращено только Тем, Кем было даровано». Из-за греха Адама род человеческий так испортился, что никто после этого не может ни любить Бога, как следует, ни верить в Него, ни делать добро ради Него, если только его не предварит благодать Божественного милосердия. Во всяком добром деле не человек начинает, а после этого получает помощь по милосердию Божьему, но Он Сам вначале внушает и веру, и любовь к Себе, причём этому не предшествуют никакие добрые заслуги. Повторяя мысли Проспера Аквитанского, Геннадий Марсельский утверждает, что Бог так действует в сердцах людей и даже в самом их свободном произволении, что и святые помыслы, и благочестивые замыслы, и всякое движение доброй воли происходят от Бога, поскольку человек может сделать что-либо доброе только благодаря Ему. Благодатью Божьей людям даруется познание того, что следует делать, а также чтобы они любили и могли это сделать. Бог является творцом всех благих намерений и деяний, всех усилий и всех добродетелей, которые от самого начала веры побуждают нас стремиться к Нему. Все заслуги человека предваряются благодатью Того, благодаря Кому он начинает желать и делать что-то благое. Эта Божественная помощь и поддержка будто бы не устраняют свободы воли, но освобождают её, чтобы из тёмной она стала бы светлой, из превратной – правильной, из больной – здоровой, из неразумной – мудрой. Бог действует в людях так, чтобы они желали и делали то, что Он хочет; и не терпит, чтобы в них оставалось бездейственным то, что Он даровал для возделывания, а не для небрежения, чтобы и они были бы соработниками благодати Божьей. И возрастание нашей веры, и даже её начало суть дары благодати. У Геннадия Марсельского нет характерного для Августина Блаженного и Проспера учения о Божественном предопределении. Он ограничивается лишь несколькими замечаниями на этот счёт. Так, он говорит, что неверно мнение тех, которые считают, что кто-либо предопределен ко злу Божественной властью; никто не погибает по Божьей воле, но сам собой из-за своего выбора, чтобы свобода и власть (также принадлежащие человеку) не подчинились бы рабской необходимости.