Еженедельное празднование сразу стало важнейшим отличием христианской системы праздников от языческой (об этом свидетельствует, например, Тертуллиан; начало III в.). В воскресный день вспоминалось, прежде всего, Воскресение Христа, а также Его Вознесение; этот день воспринимался как начало творения (ср.: Быт. 1:5), а также как начало вечности, нового мира. Вместе с тем в III в. высказывались мнения, что для христиан каждый день должен быть Господним (т.е. посвящённым Богу) и праздничным. Помимо воскресенья в новозаветную (или близкую к ней) эпоху среди дней недели особо выделялись среда и пятница – пост этих дней отмечается уже в «Дидахе». Ещё одним важнейшим компонентом церковного года, унаследованным из ветхо- и межзаветной эпох, стало соблюдение 7-недельных периодов. На Западе известно только о периоде Пятидесятницы  (50 дней после Пасхи), на Востоке выделяли больше периодов, и они, вероятно, определяли структуру церковного года. Такая структура церковного года, когда он разделяется на несколько основных периодов (по семь или восемь недель каждый) и несколько вспомогательных, сохранилась в восточно-сирийской традиции (следы подобной системы встречаются в памятниках иерусалимского богослужения IV–X вв., а также в западно-сирийских, армянских и эфиопских источниках). По мнению исследователей, главным христианским центром, ориентировавшимся на подобную структуру церковного года, была Антиохия, однако всеобщее употребление римского юлианского календаря постепенно вытеснило эту структуру, сохранилась она лишь в восточно-сирийском обряде, использовавшемся христианами Персии, вне пределов Римской империи. Наряду с 7-дневным циклом церковь восприняла из ветхозаветной традиции обычай праздновать Пасху, наполнив его новым содержанием. Хотя первые упоминания христианской Пасхи относятся к началу II в., до первого Вселенского собора (325 г.) в разных центрах христианства этот праздник отмечался в разные дни и имел свои богословские акценты. В отношении выбора даты главная трудность заключалась в том, что празднование Пасхи было привязано к лунному календарю, не коррелировавшему с солнечным юлианским годом. Простым решением проблемы определения даты Пасхи было решение продолжать праздновать её вместе с иудеями в ночь с 14-го на 15-е нисана. Этой традиции дольше всех следовали малоазийские христиане. Отход от подобной практики начался во II в. сначала в Риме, затем в Александрии и был связан с окончательным разрывом с иудейской традицией. Ключевым изменением стала привязка даты празднования Пасхи к воскресному дню, следующему за первым весенним полнолунием (ко времени Тертуллиана и Ипполита Римского на Западе такое определение дня празднования Пасхи уже было нормой); в результате пасхальных споров II–III вв. эта практика была принята повсеместно (а тех, кто её не приняли, стали называть четыренадесятниками). В III в. в Александрии было введено ещё одно обязательное условие: при исчислении Пасхи учитывать дату весеннего равноденствия по юлианскому календарю. С учётом этой поправки западный способ определения даты Пасхи был утверждён всей церковью на первом Вселенском соборе (те, кто не приняли александрийскую поправку, стали называться протопасхитами).