Пребывание в Иерусалиме не произвело того действия, какого он ожидал: «Ещё никогда не был я так мало доволен состоянием сердца своего, как в Иерусалиме и после Иерусалима. У Гроба Господня я был как будто затем, чтобы там на месте почувствовать, как много во мне холода сердечного, как много себялюбия и самолюбия». Свои впечатления от Палестины Гоголь называет сонными. Застигнутый однажды дождём в Назарете, он думал, что просто сидит в России на станции. Он пробыл конец весны и лето в деревне у матери, а 1 сентября переехал в Москву. Лето 1849 г. проводил у Смирновой в деревне и в Калуге, где муж Смирновой был губернатором. Лето 1850 г. прожил опять в своей семье. Потом жил некоторое время в Одессе, был ещё раз дома, а с осени 1851 г. опять поселился в Москве, где жил в доме графа А.П. Толстого. Он продолжал работать над вторым томом «Мёртвых душ» и читал отрывки из него у Аксаковых, но в нём продолжалась та же мучительная борьба между художником и пиэтистом, которая шла в нём с начала 1840 гг. По своему обыкновению, он много раз переделывал написанное, вероятно, поддаваясь то одному, то другому настроению. Между тем его здоровье всё больше слабело. В январе 1852 г. его поразила смерть жены Хомякова, которая была сестрой его друга Языкова. Им овладел страх смерти. Гоголь бросил литературные занятия, стал говеть на масленице. Однажды, когда он проводил ночь в молитве, ему послышались голоса, говорившие, что он скоро умрёт. Однажды ночью среди религиозных размышлений им овладел религиозный ужас и сомнение, что он не так исполнил долг, наложенный на него Богом. Он разбудил слугу, велел открыть трубу камина и, отобрав из портфеля бумаги, сжёг их. Наутро, когда его сознание прояснилось, он с раскаянием рассказал об этом графу Толстому и считал, что это сделано было под влиянием злого духа. С тех пор он впал в мрачное уныние и через несколько дней умер, 21 февраля 1852 г. Похоронен в Москве, в Даниловом монастыре, и на его памятнике помещены слова пророка Иеремии: «Горьким моим словом посмеюся». Изучение исторического значения Н.В. Гоголя не завершено и до сих пор. Его деятельность представляет разнообразные стороны, которые выясняются с ходом самой истории. В первое время, когда совершились последние факты деятельности Гоголя, полагалось, что она представляет два периода: один, где он служил прогрессивным стремлениям общества, и другой, когда он встал открыто на сторону неподвижного консерватизма. Более внимательное изучение его биографии (особенно его переписки, раскрывшей его внутреннюю жизнь) показало, что как, по-видимому, ни противоположны, мотивы его повестей, «Ревизора» и «Мёртвых душ», с одной стороны, и «Выбранных мест», с другой, в самой личности писателя не было того перелома, какой в ней предполагался, не было брошено одно направление и принято другое, противоположное. Напротив, это была одна цельная внутренняя жизнь, где уже в раннюю пору были задатки позднейших явлений, где не прекращалась основная черта этой жизни: служение искусству. Но эта личная жизнь была надломлена теми противоречиями, с какими ей пришлось считаться в духовных началах жизни и в действительности. Н.В. Гоголь не был мыслителем, но это был великий художник. О свойствах своего таланта сам он говорил: «У меня только то и выходило хорошо, что взято было мной из действительности, из данных, мне известных»... «Воображение моё до сих пор не подарило меня ни одним замечательным характером и не создало ни одной такой вещи, которую где-нибудь не подметил мой взгляд в натуре».