Эти события были взаимосвязаны, благодаря рекомендации одного из друзей Станкевича (В.К. Ржевского), служившего чиновником при попечителе Московского учебного округа графе Сергее Григорьевиче Строганове (1794–1882 гг.). 1836–1839 гг. Т.Н. Грановский провёл вместе с Н.В. Станкевичем в Берлине, где посещал лекции знаменитых тогда профессоров-историков Леопольда фон Ранке и Фридриха Людвига Георга фон Раумера, географа Карла Риттера, философов Эдуарда Ганса и Карла Вердера. Исследователи особенно отмечают огромный интерес Грановского к учению Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770–1831 гг.), пробудившийся в это время под несомненным влиянием Н.В. Станкевича, давно изучавшего немецкую идеалистическую философию и тонко в ней разбиравшегося. В 1837 г. в письме к одному из своих университетских друзей Грановский писал: «Есть вопросы, на которые человек не может дать удовлетворительного ответа. Их не решает и Гегель, но всё, что теперь доступно знанию человека, и самое знание у него чудесно объяснено». Именно в это время у Грановского, очевидно, складываются его исторические воззрения, в соответствии с которыми он, после возвращения из Берлина, читал свой знаменитый лекционный курс в Московском университете. Первая лекция была прочитана Грановским 17 сентября 1839 г. Вскоре он стал самым популярным лектором в университете. И это несмотря на то, что у Грановского были слабый голос и прескверная дикция. Более того, присущий ему дефект речи не случайно породил в дружеском кругу прозвище «шепелявый профессор». К тому же Грановский всегда сознательно отказывался от каких-либо внешних эффектов в своей речи. Твёрдо стоя на тех позициях, что «мы не можем смотреть на прошедшее иначе, как с точки зрения настоящего», Грановский в то же время никогда не позволял себе в лекциях проводить натянутые аналогии между прошлым и настоящим или делать прозрачные намёки на современные обстоятельства. И, тем не менее, с первого года его работы в университете места в аудитории, где он читал лекции, надо было занимать заранее. Здесь собирались студенты всех факультетов, проходы были заставлены стульями, слушатели сидели даже на ступеньках кафедры. При этом популярность Грановского-лектора имела непреходящий характер: она росла и крепла год от года. После же его смерти стала настоящим феноменом университетской истории, помять о котором передавалась от одного студенческого поколения к другому. Студенческие записи лекций Грановского при всём их несовершенстве позволяют исследователям понять причину такого поразительного успеха. Грановский чрезвычайно выразительно и пластично преподносил своим слушателям историю как процесс, происходящий в соответствии с опредёленными законами диалектики, причём этот процесс имел определённую благую цель: «Всякая жизнь условлена борьбою противоположных сил, которая, наконец, заключается каким-нибудь продуктом, полезным для целого…» Подобный «продукт» исторического развития Грановский находил, прежде всего, в «просвещённом государстве», учитывающем интересы каждой составляющей его личности, – государстве, медленно и постепенно рождающем в муках отчаянной борьбы между бездушным, подавляющим личность деспотическим началом, унаследованным Европой от Римской империи, и хаосом безответственной свободы, привнесённым сюда варварскими племенами.