Главный исторический труд Гиберта Ножанского «Gesta Dei per Francos» («Деяния Бога через франков»), написанный между 1104 и 1108 гг., был посвящён первому Крестовому походу (1096–1099 гг.). Подчёркивая праведность Крестовых походов и нечестивость противников-нехристиан, автор отразил весьма скептическое отношение к многочисленным слухам о чудесах, сопровождавших крестоносцев (например, о появлении знака креста на телах убитых рыцарей). В «Деяниях», где монашеская религиозность автора сочетается с новым схоластическим рационализмом, появляются черты, новые для средневековой историографии: национальное чувство (превознесение подвигов французов), элементы критического отношения к источникам (попытки разграничить действительные факты и благочестивые домыслы). Многие особенности (например, вымышленные диалоги и монологи, вложенные в уста иноверцев) роднят «Деяния» со сформировавшейся в те же годы «Песнью о Роланде». Хроника примечательна также тем, что в ней содержится карикатурная биография пророка Мухаммада. В наиболее известном богословско-дидактическом сочинении Гиберта Ножанского «De sanctis et pigneribus eorum» («О святых и их поручительстве») автор попытался критически осмыслить историю и практику почитания мощей. Поводом для этого стал спор о мощах в монастыре Сен-Медар в Суасоне. Монахи утверждали, что в монастыре хранится молочный зуб Спасителя, и Гиберту Ножанскому пришлось доказывать, почему воскресший во плоти и вознёсшийся на небеса Спаситель не мог оставить на земле даже малую частицу Своего Тела, в том числе ни пуповину, ни крайнюю плоть, из которых в Средние века нередко пытались сделать предмет почитания. Пункт за пунктом, стараясь приводить разумные доводы, Гиберт Ножанский опровергает постулаты оппонентов. Давая критическую оценку легендарным свидетельствам, он одновременно выступил против чисто внешнего проявления благочестия и призвал к улучшению, прежде всего, внутреннего состояния человека. Говоря о «сомнительных», «несуразных» чудесах (inepte miraculum), автор видит причину в «доверчивости» верующих. Критика «суеверий», свойственных обыденным проявлениям христианской религиозности, остаётся у него в рамках той же религиозности (правда, в его мировоззрении она соседствует с высоким монашеским интеллектуализмом). «Умное зрение» значит для него гораздо больше, чем физическое, поэтому только внешние, физические признаки, по его мнению, сами по себе вряд ли могут считаться несомненными доказательствами святости. Гиберт Ножанский верил в чудо: в автобиографическом сочинении он рассказывает о пережитом в детстве чудесном исцелении в церкви, куда его принесла мать, готовая к самому худшему. Лишь упражнение в духовном созерцании (contemplatio) в сочетании с благочестивым образом жизни, по его мнению, может привести человека к настоящей, «умной» вере.