Совершенно очевидно, что для сохранения этого невозможного (для традиционных толкований) эквилибра требуется радикальный пересмотр и самого понятия письменности, и всего того, что так или иначе связывалось с этим понятием в западной культурной традиции. Такой пересмотр и реализует деконструкция, предлагающая при этом не просто новое толкование письменности, но, по сути, полную переоценку и смысла, и способов, и результатов философствования. Итак, по мысли Деррида, содержательный анализ письменности должен отталикваться от традиционных метафизических представлений о письменности, как бы негативно он к ним не относился. Это, прежде всего, касается того, что становится основой деконструвистской логики прививания/палеономии понятия письменности – концепция знака (по мысли Деррида, деконструкция состоит не в переходе от одного понятия к другому, а в переворачивании их концептуального порядка и в стремлении сделать его артикулированным). То, что вытекает из классических концепций, и было отмечено Деррида. Суть проблемы, возникающей у знака с присутствием и настоящим временем, – это его возможность отсутствовать в тот момент времени, который он, как будто, должен описывать, и, наоборот, его существование тогда, когда от описываемых им явлений уже и следа не осталось, а также появление у знака некоторой дополнительной силы, достаточной для того, чтобы вырваться из контекста фиксированного значения и кочевать по различным цепочкам смыслоозначений. Хотя в этой интерпретации Деррида речь идёт вроде бы лишь о письменных знаках, его понимание достаточно широко для того, чтобы называть их генерализированными знаками и, по сути, отождествлять со знаками как таковыми. Представление о возможности отождествления письменного знака со знаком как таковым становится предметом подробного рассмотрения в другой работе Деррида – «Голос и феномен». Обращаясь к дихотомии экспрессивных и индикативных знаков, он показывает, что попытка разделить их не удалась Эдмунду Гуссерлю, поскольку любая экспрессия уже захвачена в сети индикации. Различие между экспрессией (выражением) и индикацией (обозначением), т.е. различие, по Гуссерлю, между знаком и не-знаком, между словом и письменностью, представляет собой, согласно Дерриде, различие функциональное или интенциональное, но никак не сущностное, поскольку то, что должно отделять экспрессию от индикации, – непосредственное не-личное присутствие живущего настоящего, оказывается не фиксируемым в языке. Из неудачи гуссерлевской интерпретации вытекает возможность отождествления письменного знака со знаком как таковым. Такое отождествление даёт Дерриде возможность продвинуться сразу по двум направлениям: вполне законно попытаться приложить (или привить) к письменному знаку те разработки, которые наработаны классическими концепциями знака, а также существенно расширить объём и содержание самого понятия «письменный знак». Классические концепции знака исходят, согласно Деррида, из признания единства в знаке означаемого и означающего, из того, что швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр (1857–1913 гг.) называл бинарной оппозицией знака. Однако единство в данном случае не означает равенства: предпочтение всегда отдавалось означаемому по причине его близости к Логосу. Формальная сущность означаемого, согласно Деррида, есть присутствие и привилегия его близости к Логосу как звуку, есть привилегия присутствия. Это – неизбежный ответ на вопрос «Что есть знак?», неизбежная реакция на любую попытку подчинить знак вопросу о сущности. Формальная сущность знака может быть определена, по мысли Деррида, только в терминах присутствия.