ГНОЗИС - Страница 2

В неоплатонизме креационный вектор сохраняет свою интегрирующую семантику. Что же касается вектора «вверх», то он наполняется новым смыслом: восхождение от земного бренного мира к единосущему возможно на пути экстатической сыновней любви к Творцу, разрешающейся в созерцании источника сущего. Запутавшись в тенетах земных соблазнов, ослепшая душа отвращается от Бога (типичная метафора у Плотина (204/205 – 270 гг.): дева «ослепляется браком» и забывает отца, ибо дочерняя любовь – небесная, земная же «низменна, подобно блуднице»). Разрыв земного и небесного (в новом понимании) начал практически намечен. В христианской интерпретации бинарная оппозиция космических структур оказалась аксиологически (ценностно) нагруженной и переосмыслена как дуальность «дольнего» и «горнего». Накладываясь на традиционную космологическую парадигму, христианство обусловливает интерпретацию соединительной вертикали от Бога к миру уже не как космогенез и даже не как эманацию Бога в мир, но как творение. Актуальной для христианства оказывается и философская проблематика, касающаяся вектора «снизу – вверх», однако под воздействием новых мировоззренческих смыслов от платоновской лестницы любви и красоты осталась лишь первая ступень любви к ближнему и последняя – любовь к Творцу: в модели мироздания сохранена идея двух миров, но разрушено связующее их звено. Основой гностической модели мира выступает принцип антикосмического дуализма: мир есть антипод Божий. Переосмысление античной идеи эманации первоначала также сдвинуло акценты в сторону антикосмизма: мир остаётся иерархично организованным, но эманирующие сущности служат не единению, а изоляции Бога и мира. Сущность первоначала, порождающего эманации, посредством познания последних не постигается и остаётся сокровенной. Количество этих промежуточных звеньев в гностических концепциях, как правило, достаточно велико: от 33 у Валентина до 365 у Василида (II в.). Так, в системе Валентина лежит идея абсолютной полноты – Плеромы, проявляющей себя в серии эонов. Плерома, в сущности, выступает типологическим аналогом античного апейрона: из неё происходит и в неё возвращается всё, способное к становлению. «На незримых и несказанных высотах» (которые удобно было бы описать в терминологии трансцендентализма) пребывает Глубина – совершенный зон первоначала. Непостижимое содержание Глубины конституируется в Молчание (ср. с основоположением мистики: божественное откровение «несказанно», т.е. неинтерсубъективно и невыразимо вербально). «Постижение же становится началом всего», порождая Ум и его объективацию – Истину (типологическая параллель будущего кантианского разрыва «вещи-в-себе» и априорных форм как начала познания). Оплодотворяя друг друга, Ум и Истина порождают Смысл и Жизнь, которые, в свою очередь, порождают Человека и Церковь (т.е. общество). Названные четыре пары эонов составляют священную огдоаду. Затем Смысл и Жизнь порождают ещё десять эонов (священная декада), а Человек и Церковь – ещё двенадцать (священная додекада). Все 30 эонов составляют выраженную полноту бытия – Плерому. Круг, казалось бы, замкнулся, однако последним из 30 эонов выступает женский зон – София, возгорающийся пламенным желанием непосредственно созерцать Первоотца – Глубину («супруга своего желанного»), т.е. постичь истину (ср. мифологическую параллель сакрального брака, неоплатоническую концепцию возврата к отцу на путях познания и сыновней любви). Принципиальная асимптотичность этого порыва повергает Софию в состояние «недоумения, печали, страха и изменения». Последнее чревато возникновением Ахамот, которая есть объективированное желание познания, бесформенное детище неудовлетворённого алкания истины. Кроме того, страстная устремлённость Софии задаёт для неё самой опасную перспективу растворения во всеобщей субстанции, однако безграничная векторность встречает Предел, возвращающий Софию на её место в структурной иерархии эонов.

 



 
PR-CY.ru