Это последнее произведение умирающего Гейне проникнуто глубочайшим пессимизмом: богатая локальная и временная экзотика, фантастика романтических образов, отзвуки последней любви (к загадочной Mouche – Камилле Сельден), отголоски политической и религиозной полемики, – всё это сливается в одном безнадёжном лейтмотиве: «Und das Heldenblut zerrinnt, und der schlechte Mann gewinnt» («И проливается кровь героя, и побеждают дурные люди»). Из посмертного наследия Гейне особенный интерес для исследователей (судя по сохранившемуся фрагменту – образцу мастерской романтической прозы) представляли его «Memoiren». Печальная судьба этого произведения, уничтоженного по проискам гамбургской родни, оправдала зловещее предсказание поэта: «Wenn ich sterbe, wird die Zunge ausgeschnitten meiner Leiche» («Когда я умру, они вырежут язык у моего трупа»). Генрих Гейне умер 17 февраля 1856 г. в Париже и был похоронен на кладбище Монмартр. Он писал: «Право, не знаю, заслуживаю ли я того, чтобы гроб мой украсили когда-нибудь лавровым венком. Поэзия, при всей моей любви к ней, всегда была для меня только священной игрушкой или же освящённым средством для небесных целей. Я никогда не придавал большого значения славе поэта, и меня мало беспокоит, хвалят ли мои песни или порицают. Но на гроб мой вы должны возложить меч, ибо я был храбрым солдатом в войне за освобождение человечества!» В обширном поэтическом и публицистическом творчестве Гейне сменяются, сочетаются и отталкиваются друг от друга три мировоззрения, боровшиеся в его эпоху. Он начал свою поэтическую деятельность как певец лунной сказки и романтической любви. Этой поэзии соответствовали временами и его политические воззрения, когда он высказывался за монархию и заявлял, что не любит республики, что больше ценит подвиги верности, нежели подвиги свободы. Но поскольку он сам вырос в эпоху эмансипации бюргерства, то эта дворянско-романтическая идеология всё больше и больше вытеснялась идеологией революционно-буржуазной. Обуреваемый этой внутренней борьбой, Гейне то называет любовь к буржуазной свободе своей религией, «первосвященником которой был Христос, а апостолами французы», отвергая дворянство как ненавистное ему привилегированное сословие, то сочувствует ему как, якобы, хранителю цивилизации, отстаивавшему не столько своё классовое господство, сколько все художественные коллекции, которые оно собирало в продолжение веков. Однако после переезда в Париж Гейне может считаться в течение довольно долгого времени провозвестником буржуазных идей – он первый немецкий поэт, гордо воспевший великие идеи 1789 г. Но познакомившись основательней с развитой буржуазией во Франции, он вследствие неустойчивости своего мировоззрения отходит в царство романтизма. С другой стороны, Гейне – верный барабанщик революции и прогресса вообще. Разочаровавшись в дворянстве и буржуазии, он благодаря дальнему родственнику по материнской линии Карлу Марксу приближается к идеологии пролетариата, сознаёт его историческую роль, но боится победы коммунизма, поскольку, как индивидуалист и интеллигент до мозга костей, с ужасом и трепетом думал о господстве несознательных рабочих, этих, как писал он, «мрачных иконоборцев», которые «своими грубыми руками беспощадно разобьют все мраморные статуи красоты, столь дорогие моему сердцу; они разрушат все те фантастические игрушки искусства, которые были так милы поэту; они вырубят мои олеандровые рощи и на их месте станут сажать картофель». И в этом царстве социализма, – думал Гете, – лавочник будет заворачивать кофе для старух в листы его «Книги песен», поскольку, говорил он, – «я прекрасно понимаю, что победа социализма грозит гибелью всей нашей цивилизации».