В 1824 г. Гейне опять в Геттингене, где он заканчивает своё юридическое образование. В 1825 г. он – доктор права, но перед получением диплома был вынужден креститься, т.к. дипломы выдавались только христианам. Из его намерений стать известным адвокатом ничего не вышло. Он опять принимается писать. Лирика молодого Гейне развивается в русле тех завоеваний, которые были достигнуты поэтами гейдельбергской школы, особенно Клеменсом Брентано (1778–1842 гг.), а также Вильгельмом Мюллером (1794–1827 гг.). В письме к нему от 7 июня 1826 г. Гейне пишет, что он «рано воспринял влияние немецких народных песен», весьма обязан Августу Вильгельму Шлегелю, который открыл ему «много метрических секретов». «Но мне кажется,  – продолжает он, – что только в ваших песнях я нашёл то чистое звучание, ту подлинную простоту, к которым я всегда стремился». В свою знаменитую «Книгу песен» (1827 г.), которая считается одной из вершин немецкой романтической лирики, Гейне включил поэтические циклы, публиковавшиеся им с 1821 г., – «Юношеские страдания», «Лирическое интермеццо», «Возвращение на родину», «Северное море» и др. Но книге присуще единство своеобразного лирического романа – отдельные циклы органически продолжают друг друга. Цельность придаёт ей образ лирического героя, взволнованно вбирающего в себя впечатления окружающего мира. Это – герой то иронически насмешливый, то романтически восторженный, но неизменно сохраняющий позицию духовного превосходства над «цивилизованным» обществом верноподданных филистеров, тех самых «гладких мужчин» и «гладких дам» на гладком паркете, о которых он пишет в стихотворном прологе к «Путешествию по Гарцу»: «Я хочу подняться в горы, чтоб смеяться там над вами». Но позиция лирического героя отнюдь не сводится к демонстрации своего превосходства над убожеством немецкой действительности. Образ романтического героя «Книги песен» многогранен, поэтому он и находил разных читателей. Лирические пейзажи, бесчисленные вариации на тему неразделённой любви, многоликий образ любимой – то страдающей, то равнодушно жестокой – всё это сразу нашло широкий отклик. Но далеко не сразу было понято и осознано всё богатство духовного мира «Книги песен». С каким блеском, например, развёртывается здесь концепция романтической иронии – свидетельство философской глубины поэтического освоения действительности. Если для ранних романтиков ирония была средством возвышения поэта над окружающей прозой жизни, то у Гейне (как и у Эрнста Теодора Амадея Гофмана) она становится формой возвращения к реальной жизни. Философская лирика Новалиса (Фридриха фон Гардерберга; 1772–1801 гг.) была замкнута в узком круге идей, преимущественно религиозных. Поздние романтики (и среди них молодой Гейне), изображая конфликт личности и окружающей действительности, уже не просто не принимали эту действительность, как романтики первого поколения, а стремились полнее в ней разобраться. Именно Генрих Гейне мог сравнить себя с Атлантом, несущим на своих плечах груз страданий мира. В «Книге песен» он не только восторженно-патетичен и ироничен, но и трагичен. Даже тема неразделённой любви перерастает из интимной, частной в социально-философскую тему, поскольку не просто личные невзгоды делают поэта трагически одиноким. Как писал один из первых его рецензентов, известный писатель Карл Лебрехт Иммерман (1796–1840 гг.), содержание этих стихотворений только внешне сводится к любовным огорчениям. «Но стоит взглянуть на дело глубже, и выяснится, что сознание поэта волнуют гораздо более сильные мотивы, чем любовное несчастье, и что бедная девушка, которую поэт так горько бранит, расплачивается за чужие прегрешения».