ГЁТЕ Иоганн Вольфганг фон - Страница 8

«Прафауст» ещё не был известен, но уже обозначил контуры будущего великого творения Гёте. Решалась задача, поставленная Лессингом перед немецкой литературой: в раздробленной стране, сохранявшей в своём укладе остатки Средневековья, творческие свершения молодого Гёте знаменовали единство национальной культуры. Опираясь на художественный опыт других стран, прежде всего, Франции и Англии, Гёте продолжал, развивал и поднимал на новую ступень идеи европейского Просвещения. Первое десятилетие (1775–1785 гг.), проведённое Гёте в Веймаре, не принесло ему новых художественных побед. Юность «Бури и натиска» была позади. Тайный советник фон Гёте добросовестно занимался делами маленького герцогства. Тем временем его слава (общегерманская и европейская) неудержимо росла. И это была слава автора «Вертера» и «Гёца фон Берлихингена», шедевров штюрмерства. Однако десятилетие отнюдь не было бесплодным. Административные обязанности отнимали много времени, но и обогащали жизненный опыт поэта. Начались занятия естественными науками. Интенсивно шли поиски нового содержания и новых форм его воплощения. Бегство Гёте из Веймара в Италию в 1786 г. означало не только попытку вырваться из придворной обстановки. Это был своего рода взрыв после длительного накопления энергии. Огромный взлёт сил и новые замечательные произведения (начатые или завершённые в Италии или сразу после возвращения) были подготовлены всем ходом философского и эстетического развития Гёте до этой поездки. «Ифигения в Тавриде» (1787 г.) – единственное крупное произведение Гёте, написанное на сюжет античного мифа. Скупо отобран состав участников действия: Ифигения и Тоас, царь Тавриды. По ходу действия появляются Пилад и Орест, гонимый Эриниями, жаждущий очищения, освобождения от тяжёлой вины. В ходе несложного развития конфликта сталкиваются жестокий обычай и новая гуманная мораль. Царь Тавриды настаивает на выполнении старинного установления: казнить прибывающих на полуостров иноземцев. Ифигения убеждает Тоаса в неразумности и негуманности этого обычая. В финале царь не только позволяет Оресту уехать – он отпускает и победившую его жрицу. Этим поступком Ифигения снимает с рода Тантала тяготеющее над ним проклятие. Своеволие Тантала искуплено Ифигенией, отрекающейся от своеволия. Наряду с Ифигенией Орест – глубоко знаменательная фигура. В начале драмы он, гонимый фуриями, объят зловещим беспокойством. Всё его существо охвачено смятением, неистовством; конец драмы приносит ему исцеление. В его душе, обновлённой Ифигенией, воцаряется мир. Орест, подобно Гёцу и Вертеру, надеялся найти освобождение в смерти; подобно Прометею, он видел в олимпийцах существ, враждебных человеку; подобно многим персонажам эпохи «Бури и натиска», он не в силах был нигде обрести «отдыха и покоя». Ифигения исцеляет его. В финале пьесы он действует как ей подобный. Орест – двойник Гёте, преодолевающего «Бурю и натиск». В одном из своих итальянских писем (10 января 1787 г.) он определяет эту трагедию многозначительно: «Дитя печали». В другом письме он называет себя столь же одиноким, как его героиня... И всё же разрешает конфликт оптимистически. Торжественно-взволнованные ямбы, которые произносит Ифигения, призваны убедить не только её антагониста – царя Тавриды. Они обращены к современникам и потомкам. Это призыв к той «чистой человечности», в победу которой страстно верил великий немецкий поэт. «Ифигения в Тавриде» – самое яркое воплощение веймарского варианта просветительского гуманизма. Великий поэт не отвлекается от почвы современной ему Германии. Но именно здесь полнее и резче всего раскрывается противоречивость веймарского гуманизма Гёте.

 



 
PR-CY.ru