Отношение самого Евстафия Севастийского к этим беспорядкам имеющиеся источники оценивают по-разному. В правилах Гангрского собора и в сопровождающем их соборном послании речь идёт только о его последователях и их бесчинствах. Созомен, говоря о причинах созыва Гангрского собора, передаёт мнение тех, кто отводят обвинения от Евстафия и возлагают их на некоторых из его учеников. Высказывания Созомена о решениях Гангрского собора неоднозначны: в одном случае речь идёт только об осуждении учеников Евстафия, в другом – о лишении Евстафия епископства, «как учащего, делающего и помышляющего неподобающим образом». Согласно сообщению Сократа Схоластика, единственной причиной беспорядков был сам Евстафий, которого и осудил Гангрский собор, анафематствовав при этом его учение. Исследователи, обобщая данные источников, предполагают, что Гангрский собор был спровоцирован тем, что аскетическое учение Евстафия воспринималось как претензия на кардинальное изменение образа жизни христиан. По всей видимости, Евстафий в проповеди стремился представить безбрачие и всеобщую бедность как норму христианской жизни. Вместе с тем некоторые злоупотребления, вне всякого сомнения, не имели непосредственного отношения к Евстафию, а оказались крайностями, в которые впали его ученики. Яркий пример подобного рода приводится у Епифания Кипрского (ум. в 403 г.), который описывает некоего Аэрия, ученика Евстафия, отколовшегося от него из ригористических побуждений и увлёкшего за собой некоторое количество мужчин и женщин призывами к абсолютной духовной свободе, чуждой какой-либо социальности. Наследниками Евстафия и его учеников, по предположению исследователей, являются мессалиане («молящиеся»). В последние века истории Византии это мнение прочно вошло в сознание православных христиан. Так, один из византийских комментаторов правил Гангрского собора – Аристин Алексий (XII в.) –  напрямую отождествляет ересь Евстафия и его последователей с ересями мессалиан и евхитов. Вместе с тем некоторые исследователи полагают, что аскетизм Евстафия и его сторонников был выражением глубокого и последовательного восприятия призыва Спасителя к отречению от мира. Известно, что Евстафия до определённого момента связывали тесные отношения с Василием Великим, и в аскетических творениях святителя отдельные авторы находят отражение некоторых его идей. Двадцать правил Собора выражены в форме анафематизмов, всесторонне описывающих отклонения последователей Евстафия от традиционного образа христианского благочестия. По выражению соборного послания, эти правила, с одной стороны, определяют, кого следует отлучать, поскольку сами последователи Евстафия не имели ясных формулировок своих убеждений. С другой стороны, публичный отказ от упомянутых в правилах заблуждений обеспечивал покаявшимся возвращение в церковь. Двадцать первое правило является эпилогом соборного послания; в нём излагаются общие правила христианского благочестия. В последнем правиле Собор, по сути, одобряет воззрения, близкие к воззрениям Евстафия, но избирает средний путь: укрощает неистовый аскетизм, однако идеалы монашества признаёт своими. Первое правило отлучает от церковного общения осуждающих законный брак и презирающих женщин, состоящих в браке, как не способных войти в Царствие Божье. Второе правило направлено против тех, кто считают, что человек, принимающий в пищу мясо, кроме «крови, идоложертвенного и удавленины» (ср.: Деян 15:29), не имеет надежды на спасение. Третье правило направлено против тех, кто под предлогом благочестия призывают рабов пренебрегать господином и уклоняться от работы. Четвёртое правило – против тех, кто уклоняются от причащения за литургией, совершённой женатым пресвитером.