Гнев Бога не является каким-то раздражением, он не есть страсть. Иоанн Златоуст поясняет, что Бог не за Себя мстит согрешившим против Него, «ибо никакой вред не достигает до существа Его», но ради их пользы, чтобы не множили своих грехов, продолжая оказывать пренебрежение Ему. Святитель приводит много примеров терпения и милости Бога по отношению к людям, совершившим тяжкие грехи; наказаны были только нераскаявшиеся, закосневшие в грехе. Кто преступнее царя вавилонского, вопрошает святитель? После того как он признал силу Божию и поклонился пророку Его (Дан. 2:46), он предался прежней гордости: сделал золотого истукана, чтобы его почитали больше Бога; бросил трёх отроков, не поклонившихся истукану, в пещь огненную. И этого нечестивца, «более зверя, чем человека», Бог опять призывает к покаянию, доставляя ему различные средства к исправлению, вразумляя его и через сновидения, и через пророка. Но царь нисколько не исправился, и тогда только Бог предаёт его казни – но не за прежние преступления, а «пресекая будущее зло и удерживая порок от преуспеяния», однако наказание это было не навсегда: через несколько лет Бог снова возвёл его в прежнюю честь. В результате наказания он не претерпел вреда, заключает Иоанн Златоуст, а приобрёл величайшее благо – утверждение в вере в Бога и раскаяние в прежних проявлениях гнева. Иоанн Кассиан Римлянин замечает: «...О гневе или ярости Божьей когда читаем, то должны разуметь не человекообразно, т.е. по подобию человеческого возмущения, но достойно Бога, который чужд всякого возмущения, именно под этим можем понимать, что Он есть Судия и Отмститель за всё, что неправильно делается в этом мире...» Иоанн Златоуст, поясняя, что в словах «ярость», «гнев», относящихся к Богу, нельзя видеть ничего человеческого, добавляет, что так говорится лишь для того, чтобы «приблизить предмет к разумлению людей», это – «слова снисхождения». Гнев оказывает гибельное влияние на духовную жизнь человека, почему он и считается одним из губительнейших пороков, всеми аскетическими писателями гнев включается в число восьми основных пороков. Евагрий страсти гнева отдаёт первое место среди страстей, Иоанн Кассиан Римлянин помещает гнев на четвёртое место, после чревоугодия, блуда и корыстолюбия (сребролюбия), Марк Пустынник – после сребролюбия, тщеславия и сластолюбия, так же и Иоанн Лествичник. Иоанн Дамаскин ставит гнев после печали: «...Будучи оскорбляемы или думая, что нас оскорбляют, мы огорчаемся: и тогда происходит смешанное чувство – из желания и гнева». Иоанн Златоуст советует найти причину страстной болезни гнева, и, уничтожив причину, уничтожим и саму болезнь; причиной гнева он считает гордость. И Тихон Задонский поучает, что гнев рождается от самолюбия (гордости), ибо самолюбец во всём ищет корысти, славы, чести, но когда встречает препятствия, то гневается и «тщится гнев свой в дело произвести, то есть отомстить, что свойственно есть злобе». Феофан Затворник также считает, что гнев происходит от гордости: подави гордость, и гнев «отстанет». Игнатий (Брянчанинов), говоря о «сродстве» пороков, полагает, что «от ненависти и памятозлобия является ожесточение сердца. По причине ожесточения сердца начинают преобладать в человеке плотские ощущения и плотское мудрование, а от этого возжигается блудная страсть..., является стремление к корыстолюбию и славе человеческой...»