Во-вторых, трактат «De anima» также относится исследователями к антиарианским сочинениям, что противоречит второй гипотезе М. Спаннё. Исследователи полагают, что оба трактата были рекомендованы Иерониму евстафианами. Кроме того, трактат против Оригена привлёк особое внимание Иеронима, который всегда проявлял интерес к творениям александрийского экзегета. В письме к пресвитеру Евангелу (398 г.) он ссылается на мнение Евстафия относительно личности Мелхиседека. Толкование Антиохийского епископа сравнивается с толкованиями Ипполита Римского, Иринея Лионского, Евсевия Кесарийского и Евсевия Эмесского, а также Аполлинария (младшего) Лаодикийского. Иероним приходит к выводу, что комментаторы единодушно подтверждают, что Мелхиседек был хананеем и царём иерусалимским, даже если они и расходятся иногда в других аргументах. Иероним не уточняет, на какое именно сочинение Евстафия он ссылается, однако исследователи полагают, что он был знаком с посланием Евстафия к Александрийскому епископу Александру об этом предмете. Сократ Схоластик упоминает о словах, в которых Евстафий и Евсевий Кесарийский упрекали друг друга. Сократ иллюстрирует этим примером смущение по поводу термина «единосущный», принятого на Никейском соборе. При этом историк основывается на собрании писем, которые «епископы написали друг другу после Собора». Исследователи полагают, что эти письма составляли часть документа, посвященного толкованию термина «единосущный», известного также Созомену и Феодориту, однако они не могут с точностью утверждать, что послания Евсевия и Евстафия являлись письмами и составляли часть этого документа. В другом месте Сократ Схоластик, обличая антиоригенизм Евстафия, называет его вместе со священномучеником Мефодием Патарским, Аполлинарием Лаодикийским и Феофилом Александрийским «четверицей клеветников». По замечанию Деклерка, здесь можно видеть как намёк на трактат Евстафия об аэндорской волшебнице, так и «отголосок антиоригенистской репутации» Евстафия. Созомен, указывая на достойное удивления красноречие Евстафия, прибавляет: «...что можно видеть и из оставшихся после него сочинений, отличающихся древней важностью выражения, целомудренностью мыслей, изящностью слов и благостью проповеди». Историк-монофизит Захария Ритор (470 гг. – ранее 553 г.) в «Церковной истории» (около 569 г.), утраченной в греческом оригинале, но частично сохранившейся в сирийском переводе, упоминает, что в 38-й год царствования императора Феодосия II (446 г.) состоялся диспут по поводу воскресения тел. Под влиянием Оригена некоторые утверждали, что после воскресения появятся только нематериальные духовные образы тел. Исследователи полагают, что для борьбы с этим мнением был составлен сборник цитат из Священного Писания и из творений Мефодия Патарского, Евстафия и Епифания Кипрского. Сведения о сочинениях Евстафия содержатся также в 18-м и 39-м письмах патриарха Ассирийской Церкви Востока Тимофея I (727/728 – 823 гг.), во второй книге «Анналов» византийского историка XII в. Михаила Глики. Единственное произведение Евстафия, дошедшее в полном виде, – «De engastrimytho contra Origenem» («Рассудительное слово (Диагностик) против Оригена на умозрение о чревовещательнице») – представляет собой полемический трактат, написанный по поводу толкования Оригеном ветхозаветного эпизода о вопрошании Саулом аэндорской волшебницы (1 Цар. 28:3–25).