Протоиерей Георгий Флоровский отмечал, что «последним синтезом» Ф.М. Достоевского «было свидетельство о Церкви. Влад. Соловьёв верно определил основную мысль Достоевского – Церковь как общественный идеал… Свобода вполне осуществима только через любовь и братство, в этом тайна соборности, тайна Церкви, как братства и любви во Христе». В.С. Соловьёв, отвечая на обвинения Пушкинской речи Ф.М. Достоевского в эвдемонизме и «розовом христианстве» со стороны Константина Николаевича Леонтьева, подчёркивал, что «проповедь или творчество о всеобщем примирении, всемирной гармонии или торжествующей Церкви произойдёт вовсе не путём мирного прогресса, а в муках и болезнях нового рождения, как это описывается в Апокалипсисе – любимой книге Достоевского в его последние годы». В.В. Розанов отмечал, что «вся Россия прочла его «Братьев Карамазовых», и изображению старца Зосимы поверила... «Русский инок» (термин Достоевского) появился, как родной и обаятельный образ, в глазах всей России, даже неверующих её частей». «Достоевский во многих пробудил эту тягу к монастырю. И под его влиянием, и в самом типе современного монашества обозначился сдвиг «в сторону любви и ожидания»». Особо притягательной для религиозных философов стала поэма о Великом Инквизиторе в «Братьях Карамазовых». Подробный её анализ содержится в пространном «опыте критического комментария» В.В. Розанова, в лекции С.Н. Булгакова «Иван Карамазов в романе “Братья Карамазовы” как философский тип», у Н.А. Бердяева, Семёна Людвиговича Франка и др. По заключению протоиерея Георгия Флоровского, история открывалась писателю «как непрерывный Апокалипсис, и в ней решался вопрос о Христе». Ф.М. Достоевский оказал огромное влияние на мировую культуру, прежде всего, глубинным анализом многообразных проявлений зла, проистекающих из «закона Я». При этом нередко и неправомерно провозглашался на Западе предшественником модернизма, глашатаем всеволия и бунта, апологетом индивидуализма и сильной личности. Экзистенциалисты считали Ф.М. Достоевского наряду с Сёреном Кьеркегором и Фридрихом Ницше своим родоначальником, фрейдисты подвергали его творчество произвольным интерпретациям. Так, одни герои Ф.М. Достоевского («подпольный» человек, Раскольников, Ставрогин, Иван Карамазов) укрупнялись и выводились на передний план за счёт игнорирования других (Мышкин, Макар Иванович Долгорукий, Зосима, Алёша Карамазов), как раз показывавших в «законе любви» пути выхода из тупиков «тёмной основы нашей природы». Односторонних оценок творчества Ф.М. Достоевского не избежали и крупные писатели: Томас Манн, Герман Гессе, Альбер Камю, Сомерсет Моэм и др. Сербский богослов архимандрит Иустин (Попович) справедливо заключал: «В решении человеческих проблем никто не может ни превзойти, ни сравниться с Достоевским. Во всех своих произведениях он неустанно ищет человека в самом человеке, исследует его суть, размышляет о его предназначении. Он подвергает человека невиданному психоанализу, подвергает его страшным испытаниям с тем, чтобы психологически и экспериментально решить «проклятые» вечные проблемы человека. И если результатом этих исследований будет убеждение: человек смертен до конца, то тогда решение другой вечной проблемы должно гласить: нет Бога. Но если же немилосердный психологический анализ покажет, что человек бессмертен, то тогда решение первой проблемы будет гласить: есть бессмертие, есть Бог».