Одним из влиятельных ранних центров был Великопоженский скит, устроенный выходцами из Мезени в 1730 г. близ Усть-Цильмы. Его настоятелем являлся соловецкий старец Феофан, после смерти которого в 1733 г. его дело продолжил наставник Иван Акиндинович, согласовавший устав скита с Выговской киновией, учредивший общежительство, наладивший литьё икон и переписку книг. В декабре 1743 г., при приближении к скиту правительственной комиссии, большинство насельников сожгли себя; впоследствии скит был восстановлен и существовал до 1854 г. Во второй четверти XIX в. значение центра согласия перешло к санкт-петербургской общине, в начале XX в. – к московской. Вероучение поморского согласия формировалось в постоянной полемике с другими беспоповцами, прежде всего, с федосеевцами, которые сходились с поморцами в основных пунктах учения: о воцарении «духовного антихриста» и прекращении истинного священства, о признании «никониан» еретиками, присоединение которых должно совершаться первым чином, о строгом соблюдении запрета на совместную молитву и трапезу с «инославными». Среди разногласий одним из основных был вопрос о надписании на кресте (титле): I.Н.Ц.I., как считали федосеевцы, или I.Х.Ц.С., которого придерживались поморцы. Разногласия существовали и в вопросе о браке. Соглашаясь относительно недопустимости заключения браков в «антихристово время», два беспоповских согласия различались в отношении к старожёнам (людям, вступившим в брак до принятия старообрядчества). Федосеевцы считали брак старожёнов законным и принимали их в своё согласие без развода. Выговцы же первоначально проповедовали полное безбрачие. В 1739 г. Выголексинское общежительство покинул старец Филипп, вместе со своими последователями не принявший введённое в этом году на Выге моление за императрицу. Таким образом, от поморского согласия отделилось филипповское согласие, последователи которого стали именовать оставшихся на Выге новопоморским согласием или тропарщиками (за то, что те поминали царствующую особу в тропарях, кондаках и стихирах). К началу 1760 гг. филипповское согласие значительно увеличилось за счёт присоединения к нему многих поморских общин. Окончательное размежевание различных течений в беспоповщине, завершение формирования учения и одновременно значительный рост последователей поморского согласия связаны с постепенным признанием поморцами возможности заключать браки. Тенденция к оправданию новожёнских браков (новожёнами старообрядцы называли супругов, вступивших в брак после присоединения к старообрядчеству) была характерна, в первую очередь, для старообрядцев Москвы. Василий Емельянов, руководитель общины при московской Монинской моленной часовне, в последней трети ХVIII в. активно добивался согласия выговцев на заключение браков. Такое разрешение с Выга было привезено в 1798 г. Гавриилом Илларионовичем Скачковым (настоятель моленной в 1808–1821 гг.), получившим разрешение вести утверждённую Сенатом «брачную книгу» для московских поморцев. Это дело продолжил его зять Андреян Сергеевич Озерский, в 1836 г. «брачные книги» были запрещены. Наиболее решительно «самобрачные новожёны» заявили о себе, вступив в 1816 г. в борьбу за места попечителей общины при богаделенном доме на Преображенском кладбище, принадлежавшем федосеевцам.