Наместники провинций и викарии сохранили за собой функции гражданских администраторов; военное командование было передано магистрам пехоты и конницы. В империи была установлена единая иерархия титулов и должностей. Высшим органом государственной власти стал консисторий – государственный совет с широкой компетенцией (Сенат Рима был низведён до положения городского совета). Важнейшую техническую роль в процессе управления играла императорская канцелярия, состоявшая из отдельных ведомств. Современники отмечали заметный рост бюрократического аппарата: по словам Лактанция, «бесчисленные наместники и чиновники, в каждом округе и без того уже управлявшие государством, были умножены бесчисленными казначеями, магистрами и викариями префектур». Придворный этикет в эпоху Диоклетиана восточной пышностью и великолепием стал напоминать церемониал персидского двора. При нём вошёл в употребление эллинистический обычай простираться ниц перед персоной императора. Императора отличали унизанная жемчугом диадема, пурпурные одежда и обувь, расшитые золотом, украшенные драгоценными камнями. Авторитет Диоклетиана как старшего августа был непререкаем: однажды он заставил цезаря Галерия, потерпевшего поражение от персов, на виду у всех пробежать за своими носилками более полутора километра. В государственной идеологии Диоклетиан, как и многие его предшественники на римском престоле в III в., стремился развивать концепцию «возрождения» Рима, причём основываясь на консервативной римской религии. В окрестностях Никомидии, на поле близ военного лагеря, он воздвиг колонну с золочёной статуей Юпитера, который официально провозглашался покровителем восстановленной империи. Тем не менее, сохранились надписи, свидетельствующие об особом отношении Диоклетиана и его двора к культу Митры. Его считают классическим образцом гонителя христианства, однако это не совсем так. Хотя эти гонения и были в его время самыми суровыми в Римской империи за всю её историю, по сведениям тех же историков, сам Диоклетиан, склонный к религиозной терпимости, долго противился советам одного из своих цезарей тетрархии – Галериана, убеждённого язычника, по некоторым источникам провоцируемого его матерью – языческой жрицей в Дакии, о необходимости всеобщего государственного преследования христиан. Диоклетиан даже обратился к оракулу Аполлона за советом. Предсказания оракула были интерпретированы его окружением как одобрение планируемых репрессий, и в 303 г. тетрархия издала свой первый карательный эдикт о христианах. Однако к 300 г. христиан в Римской империи было очень много – около 6 млн., что составляло около 10% всего населения, и отношение к ним было к тому времени довольно доброжелательным. Просто так подвергнуть гонениям десятую часть своей империи Диоклетиан не хотел. Кроме того, его жена и дочь были убеждёнными христианками, что также его останавливало. По сообщениям других историков, именно это обстоятельство подтолкнуло императора к репрессиям против христиан, поскольку влияние на них духовных наставников было настолько сильным, что они первыми проявляли нетерпимость по отношению к другим религиям.