В 1911 г. Нектарием Эгинским одна из монахинь управлявшегося им монастыря была поставлена во диакониссы – согласно византийскому чину, но с облачением новопоставленной в короткий стихарь, орарь и поручи, т.е. в облачения диакона-мужчины, а не диакониссы. Это событие вызвало смущение и соблазн, так что святителю Нектарию пришлось объясняться перед архиепископом Афинским Феоклитом. Совершённую им хиротонию Нектарий оправдывал потребностью в церковнослужителях, поясняя, что поставленная им диаконисса будет исполнять обязанности иподиакона. Впоследствии в Элладской церкви были поставлены во диакониссы ещё несколько монахинь (не обо всех из них известно, по какому именно чину). В 1930 гг. насельницы женского монастыря св. Иерофея в Мегаре избрали своим служением помощь заключённым; эти монахини не получали поставления во диакониссы, но, тем не менее, носили этот титул; некоторые другие женщины, исполнявшие (и исполняющие) в Элладской церкви различные служения, также получали этот титул. В 1986 г. митрополит Димитриадский (впоследствии архиепископ Афинский) Христодул посвятил во диакониссы  игумению женского монастыря свт. Спиридона. Наконец, на состоявшемся в 1988 г. на острове Родос Межправославном совещании на тему «Место женщины в Православной Церкви и вопрос о рукоположении женщин» было высказано мнение о желательности восстановления в православной церкви чина диаконисс с поставлением их в соответствии с чином древних рукописей византийского Евхология; обсуждение вопроса состоялось и на других межправославных встречах в 1990 гг. Немалую роль в возрождении интереса к поставлению диаконисс сыграла книга Евангелоса Теодору, на которую, в частности, ссылались и митрополит Христодул (при обосновании совершённой им хиротонии диакониссы), и члены родосского совещания. Главное возражение против идеи восстановления чина диаконисс состоит в том, что остаётся совершенно не ясным конкретное содержание служения вновь учреждаемого женского диаконата. В древней церкви женский диаконат занимался схожей с мужским диаконатом нелитургической деятельностью (т.е. социальной и проч.), но в отличие от мужского диаконата не имел специальных функций за общественным богослужением: диакониссы не произносили ектении, не совершали каждений и т.д. В современной же практике деятельность мужского диаконата чаще всего сводится к священнослужению, а его нелитургические функции, параллелью которым и могло было бы стать служение женского диаконата, сведены к минимуму или отсутствуют вовсе.