Возражая Варлааму, Палама акцентирует внимание на том, что «истина внешней науки» всегда «сомнительна и смешана с ложью». В полном соответствии с христианским пониманием истины он отказывается видеть в ней лишь некое свойство человеческих суждений о мире, указывая на то, что истина должна приводить человека к спасению, и в этом смысле «истина мудрости божественного Писания» является «обязательной, полезной и спасительной для нас», тогда как «истина внешней мудрости и не обязательна, и не спасительна». Подобное переосмысление понятия истины приводит Григория Паламу к закономерному выводу: «Существует двойной вид истины: одна истина есть цель боговдохновенного учения, другую… ищет и никогда не находит внешняя философия». Он ясно говорит о «двух разных путях», которыми невозможно прийти к «одной и той же истине», т.е. истине божественного откровения. Своим учением о двойственной истине Палама подчёркивал ключевое для православного богословия положение: философия вполне может быть истинной, пока она занимается отдельными вопросами устройства мироздания, подчиняя себя в их исследовании вере, однако как только она пытается распространить власть своих принципов на область богопознания, став выше веры и признав себя последним судьёй в данных вопросах, она тут же оказывается ложной. Поэтому философия истинна лишь «в каком-то смысле». Истинным философом, согласно Григорию Паламе, может считаться лишь человек, «исследующий и исполняющий Божью волю», поскольку только у него «мысль действенна, а действие осмысленно». Для него действительно существует двойственная истина богословия и философии, причём две истины вступают в жесточайшее противоречие друг с другом, однако подлинной истиной является лишь истина богооткровенная, постигаемая человеком по мере его соединения с Богом, тогда как другая «истина» – ложь, незаконно узурпировавшая имя истины. Первые попытки совмещения философских взглядов Аристотеля с основоположениями теологии ислама были предприняты в сочинениях аль-Фараби (около 870 – 950/951 гг.) и Ибн Сины (980–1037 гг.; латинизированное Авиценна). Для ислама одним из важных богословских положений является понятие о Боге как о Творце мира и о мире как о творении Божьем, имеющем начало и конец. В попытке совместить учение Корана и учение «Физики» Аристотеля с помощью интерпретации священного текста в философских категориях Ибн Сина выстроил своё учение о вечности мира, которое является развитием и переосмыслением учения Аристотеля: по его мнению, идея вечности мира не противоречит идее его тварности – мир является одновременно и вечным, и тварным. «Сотворение заключается в том, что из одной вещи без посредства какого-либо орудия, материи и времени вытекает бытие другой, связанной только с ней». Процесс сотворения находится «выше возникновения во времени», поскольку категория времени никоим образом не может быть к нему приложена (в этом смысле мир как единое целое, не имея ни начала, ни конца, «вечен»). В отличие от традиционного богословского понимания творения описываемый Ибн Синой процесс творения мира не является сознательным или волевым действием Бога, речь здесь идёт не о происхождении чего-то из ничего, но, скорее, об эволюции возможного сущего из необходимого бытия (Бога), которая необходима (т.е. не зависит от воли Бога), постоянна и поступательна.