«Высвобождение» разума, т.е. утверждение его автономии и самодостаточности, осуществлявшееся с начала языческого Ренессанса и вполне реализованное в Новое время, позволило философии и науке стать действительно независимыми от теологии. Причиной тому было не средневековое мышление, на разных путях пытавшееся противостоять данной пагубной тенденции, но отказ от средневековой идеи единства в пользу идеи плюралистичности и релятивности истины. Здесь не остаётся двойственной истины, но существует единственная истина человеческого разума, дробящаяся на множество частных утилитарных истин, навязываемых миру в процессе его самовольного преобразования. Такое развитие философии и обусловило глубочайший кризис философского мышления, о котором на протяжении всего XX в. говорили, прежде всего, сами философы. В качестве альтернативы безбожной и бесчеловечной абсолютизации разума христианство предлагает своё учение о принципе соотношения истин философии и богословия, способном привести их к гармоничному и взаимополезному сотрудничеству. Для христианина очевидно, что если полученные в науке и философии результаты противоречат вере, то они противоречат и разуму, пусть даже последнее противоречие не может быть вскрыто современными научными средствами. В патристическую и средневековую эпохи для христианина приоритет всегда оставался за теологией, поскольку для религиозного сознания было несомненным преимущество являемого Богом перед «измышлением человека». Однако начиная с эпохи Возрождения акцент переместился, поскольку многим показалось, что «точное знание» философии способно дать такую гарантию достоверности и безошибочности, такую степень прогнозируемости и успешности, которую никогда не давала вера. Здесь и появляется идея двойственной истины, якобы изобретённая в Средние века, на деле же получившая своё полное содержание лишь с началом Нового времени, будучи поставлена на службу тому, чтобы, исходя из искусственно создаваемого «противоречия философии и религии» и признания ненаучного характера веры, объявить суждения религии лишь возможными и вероятными, а суждения философии общеобязательными и необходимыми. Это только одно звено в общей цепи «гуманистического высвобождения» человека, осуществления его стремления увидеть в себе самом базис собственного бытия. Это стремление оборачивается ничем иным, как вытеснением Бога из жизни человека, постулированием человеческой независимости от Бога, а в своём предельном развитии – безбожием (атеизмом) и богоборчеством. В условиях господствующего в современном безрелигиозном сознании представления о невозможности истинностных оценок и релятивности истины христианство решительно противопоставляет любым вариациям теории двойной или множественной истины евангельское учение о единстве истины, которое основывается на понимании того, что постижение человеком истины в основе своей онтологично, т.е. зависит от реального (тварного) бытия мира и является восприятием смыслов, вложенных Богом в мир при творении. Для христианина постигаемая в теологии истина Бога как Творца и искомая в философии истина мира (человека) как творения не могут противоречить друг другу, они также не могут быть независимы друг от друга, напротив – они неразрывно связаны в Самом Иисусе Христе, соединившего в Себе тварное с нетварным («И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины» – Ин. 1:14) и даровавшего Себя людям в качестве единственного Пути к единой Истине (ср.: Ин. 14.:), т.е. к полноте Божественного и тварного бытия, пребывающей в Нём (ср.: Кол. 2:9).