ДАРЕНИЕ КОНСТАНТИНА, Константинов дар, Вено Константиново - Страница 4

Лишь в XIX в. католические учёные признали бесполезным защищать подлинность документа. В Восточной церкви также не сомневались в подлинности акта, и он приводился греческими канонистами (Вальсамон, Властарь, Гарменопул), но здесь он претерпел некоторые изменения. Дело в том, что Вселенские соборы (Константинопольский 381 г. и Халкидонский 451 г.) в отношении преимуществ чести уравняли Константинопольского патриарха с Римским епископом, а с VIII–IX вв. окончательно считалось выясненным преемство Константинопольской кафедры от апостола Андрея. Ввиду этого, дарственный акт Константина I Великого был  истолкован Феодором Вальсамоном (около 1140 – после 1199 гг.) в том смысле, что прерогативы, дарованные императором Римскому папе, принадлежат и Константинопольскому патриарху и вообще всем патриархам, имеющим апостольское преемство. В таком изменённом виде Вено Константиново перешло в Русскую церковь. Впоследствии, когда Москва стала считаться третьим Римом, а московские цари в Степенной книге возводились по прямой линии от Цезаря Августа, Константинов дар стали толковать в интересах русского духовенства, в ограждение его имущественных и судных прав. Уже Собор 1503 г. выставил Вено Константиново в числе аргументов в пользу монастырского землевладения; ещё большую роль оно сыграло на Соборе 1551 г. В извлечении из деяний этого Собора, известном под названием «Стоглав», посвящены аргументам в пользу неприкосновенности церковного суда и церковных имуществ, и из них глава 60, представляющая собой отрывок из Вена Константинова, занимает едва ли не первое место как по мнимой древности своего происхождения, так и по широте прав, предоставляемых ею церкви. В 1580 г. архиереям и монастырям было запрещено вновь приобретать недвижимое имущество, но и после этого глава 60 «Стоглава» сохранила своё значение, поскольку ею ограждалась неприкосновенность того имущества, которое издавна принадлежало церкви. Ввиду этого отрывки из документа помещались в требниках патриархов Филарета (1619–1633 гг.), Иосифа (1642–1652 гг.) и др. Ещё большее значение он получил при патриархе Никоне (1652–1666 гг.), который вступил на патриарший престол «с тем условием, что гражданская власть не будет мешаться в дела церкви». С целью защиты своих притязаний Никон поместил Константинов дар в числе дополнительных статей к печатной Кормчей книге, приготовленной к выпуску ещё при патриархе Иосифе. Здесь Константинов дар излагается в самой обширной редакции по сравнительно с редакциями византийских канонистов, именно с надписанием, исповеданием веры от лица Константина, рассказом о поражении его проказой, о сонном видении, о крещении, исцелении, и с самим дарственным актом. На Вено Константиново ссылается царь Алексей Михайлович (1645–1676 гг.) в указе 1669 г. об иконном писании; оно по-прежнему печатается в Комчей книге. В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона ошибочно написано, что в дополнительных статьях к печатной Кормчей книге использовано название «Вено Константиново»; это неверно, поскольку в печатной Кормчей 1653 г. («Никоновской»), как и в Кормчей 1878 г. («Екатерининское» издание) название «Дара Константина» церковно-славянское (в рукописном «Сборнике» середины ХVІ в. название «Дара Константина» старо-славянское). Митрополит Платон (1737–1812 гг.) в своей «Церковной истории» 1805 г. признал этот акт подложным, но и после того он не был исключён из Кормчей книги. Вено Константиново послужило также основой для «Повести о белом клобуке новгородского епископа», которому особое значение придают старообрядцы, укоряющие патриарха Никона в том, что он «отверже белый святый клобук и чёрный положи на себе».



 
PR-CY.ru