Религиозные представления В.А. Моцарта позволяли ему сочетать масонство с формальной верностью католической церкви. Согласно этим взглядам, восходящим ещё к ренессансным временам (например, к Марсилио Фичино), христианство представляет собой частный случай более широкой и полной «первозданной» религии. Её носителями якобы были древнеегипетские жрецы и маги; почерпнув у них мудрость, Моисей и положил начало религиозной истории, в ходе которой первоначальное откровение было «сужено» и частично утрачено. Впервые с подобными идеями В.А. Моцарт ознакомился ещё в 1773 г., сочиняя музыку к драме Т.Ф. фон Геблера «Тамос, король в Египте»; художественно совершенный образ идеального культа, пребывающего в гармонии с природой и естественным религиозным чувством человека, представлен в опере «Волшебная флейта», подводящей итог духовным исканиям композитора (в то же время египетское происхождение такой религии само по себе не имеет для В.А. Моцарта сколько-нибудь существенного значения). Богоборческие, антиклерикальные идеи играли важную роль в некоторые периоды творчества Л. ван Бетховена. При этом не меньшее значение для него имело представление о спасительной силе искусства и священной миссии художника. В поздний период его творчества это представление всё больше реализовывалось через традиционные христианские образы и понятия; изучение старинной полифонии и ладов наложило отпечаток на музыкальный язык сочинений этого времени. Итоговое выражение своих религиозных чувств и воззрений композитор дал в монументальных сочинениях – в «Торжественной мессе» (поводом к созданию которой послужило посвящение ученика Л. ван Бетховена, эрцгерцога Рудольфа, в сан архиепископа, а затем – кардинала) и в финале «Девятой симфонии». Отдавая дань художественному совершенству обоих творений (в письме издательству «Шотт» от 10 марта 1824 г. композитор назвал «Торжественную мессу» своим величайшим произведением), исследователи отмечают, что текст шиллеровской «Оды к Радости», вдохновлённый религиозно-философскими идеями Имануила Канта, близкими и Л. ван Бетховену, позволил композитору выразить свои сокровенные мысли и чувства с большей яркостью и прямотой, чем канонический текст мессы. «Возлюбленный Отец», пребывая над мерцающим шатром звёздного неба, бесконечно далёк от человечества, однако вера в Него является мощным, неисчерпаемым источником опьяняющей радости, приобщаясь к которому все люди становятся братьями. Творчество венских классиков формирует фактически новое понятие духовной музыки. Противопоставление музыки духовной (т.е. принадлежащей церкви или тесно связанной с ней) и светской (обеспечивающей потребность человека в отдыхе и развлечении) утратило прежнее значение. В «высокой» («классической») музыке XIX–XX вв. мера духовности того или иного произведения определяется не столько его жанром и даже не текстом, сюжетом или темой, сколько интенсивностью и подлинностью запечатлённой в нём духовной жизни композитора. Осознание совершившегося на рубеже XVIII и XIX вв. переворота займёт в истории европейской культуры ещё немало времени, и рефлексия понятия «духовная музыка» сыграет важную роль в этом процессе.