Универсализм христианской надежды на воскресение и вечную жизнь показывает относительность надежды на земное благополучие: «...Если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех...» (1 Кор. 15:19). Подлинно актуальную значимость христианская надежда приобретает перед лицом смерти: надежда на покаяние, прощение грехов, безболезненную, непостыдную и мирную кончину и добрый ответ на Страшном Суде. Христианская надежда осуществляется под знаком эсхатологических ожиданий: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века» (Никео-Константинопольский Символ веры). В таинстве будущего века надежда уступит место любви. Любовь – основополагающее понятие христианского нравственного учения. Христианство открывает основу любви в надмирной и абсолютной благости Бога: «Бог есть любовь» (1 Ин. 4:8, 16), указывая на тайну Его предвечной любви к человеку, проявленную в создании, искуплении и обожении человека. Любовь к Богу, как и вера, «есть дар Божий: она изливается в души истинных рабов Божьих действием Святого Духа» (ср.: Рим. 5:5). Христианская любовь есть путь богопознания и богоуподобления: «...Любовь от Бога, и всякий любящий рождён от Бога и знает Бога» (1 Ин. 4:7), «...пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём» (1 Ин. 4:16). Чтобы быть богоугодной и спасительной, созерцательная любовь к Богу должна воплощаться в деятельной любви к человеку по заповеди Христа: «...Да любите друг друга» (Ин. 13:34). В христианской этике любовь рассматривается как высшая добродетель, которая является интегральным выражением религиозной и нравственной доблести человеческой личности. Добродетель любви есть основополагающий принцип христианского нравственного отношения к человеку как к носителю богоподобного достоинства и сонаследнику божественных благ. Христианская любовь – это преодоление чувственности, эгоцентризма и самоутверждения, победа высших и абсолютных нравственных начал человеческого естества, осуществление способности нравственной природы человека к обожению, к святости. И если святость актуально недостижима без любви, то любовь есть «создательница всякой добродетели», «начало и конец добродетели», «корень и вершина добродетели». Христианская любовь – всеобъемлющая, всепрощающая, жертвенная. Любовь превосходит надежду и веру (1 Кор. 13), потому что любящий в силу того факта, что он любит, должен заключить, что он отмечен наитием Божественной любви, т.к. «любовь от Бога» (1 Ин. 4:7). Симеон Новый Богослов, возрастая в пламенной любви к Богу, которая его и учит, и освещает, живёт, по собственному признанию, «радуясь», как «уже ставший выше всякой веры и надежды». Осуществление деятельной и созерцательной христианской любви представляет принципиально новый порядок бытия, о котором свидетельствует Евангелие: любовь к личным врагам, прощение обидчика, благословение злословящих, молитва за гонителей, благотворение ненавистникам. «Христос желает, чтобы мы не только прощали, но и принимали врагов в число первых друзей»; «любовь к врагам есть любовь к Богу..., подражание Ему»; «достигши любви к врагам, достиг совершенства в любви к ближнему, и ему сами собою отворились врата любви к Богу»; любовь к врагам есть «высшая ступень в лествице любви к ближнему», с которой человек вступает «в необъятный чертог любви к Богу».