Стихотворение «Сон» проникнуто апокалиптическим духом; в поэме «Видение» основной причиной бедствий народа автор называет утрату любви к ближнему. По мнению И.Г. Чавчавадзе, только обратившись к заповедям Спасителя, можно избежать духовного и физического разрушения. В поздней лирике, в стихотворениях «Молитва», «До каких же пор?», «Возлюби», «Небесные голоса», «Не пора ли понять?», автор обращает внимание читателя на христианское вероучение и добродетели. Сюжеты многих произведений И.Г. Чавчавадзе основаны на реальных историях, в основе которых лежат социальные проблемы Грузии того времени: месть, насилие, убийства князьями крепостных и наоборот. Писатель рассматривает их сквозь призму христианской морали, призывая задуматься над многими привычными для общества поступками. Так, в основе «Эпизода из жизни разбойника» и «Рассказа нищего» лежит концепция непротивления злу насилием. Месть, по мнению писателя, приводит к духовной смерти мстителя: автор иллюстрирует это положение примером из жизни Габриела, героя «Рассказа нищего». Он убил своего барина, но не раскаялся даже перед смертью и не получил причастия. И.Г. Чавчавадзе считал, что в качестве основы для художественного произведения наиболее удобна форма притчи, где фабула является «плотью» произведения, а идея, смысл – «душой». Произведения «Рассказ нищего», «Человек ли он?!» и «Отарова вдова» основаны на евангельской притче о сеятеле. В рассказе «Человек ли он?!» выведен собирательный образ провинциального грузинского дворянства в лице циничных, ограниченных и ничем не обременённых Луарсаба Таткаридзе и его супруги Дареджан, имена которых стали нарицательными, ярых противников новых идей и передовых мыслей, озабоченных, главным образом, собственным обогащением. По мнению И.Г. Чавчавадзе, они вроде бы и не грешат: присутствуют в церкви на службах, никому не причиняют очевидного зла. Но и людьми в высшем значении этого слова писатель отказывается их назвать: их формально прожитая жизнь не получает благословения Божия – они умирают бесплодными. Рассказ «Отарова вдова», содержащий много аллюзий на Житие великомученика Георгия («тяжёлый камень на груди», «распятие на колесе», «окропление известью», «железные сапоги» и др.), посвящён проблеме разъединяющей людей гордыни; по мнению И.Г. Чавчавадзе, разрушить эту глухую стену могут только cлёзы покаяния.