К кришнаитскому бхакти относятся произведения Чайтаньи, Валлабхи, а также многих других поэтов и философов, учивших преимущественно в традициях веданты о любовно-духовном союзе человека и бога, образом и символом которого выступает страсть пастушки к Кришне, аватаре Вишну. В учении пушти-марг мокша заменялась высшим состоянием любовного переживания единства человека с Кришной (состояние «пушти» – божественной поддержки), но при этом личность человека и личность бога не сливались друг с другом. Кришнаитское движение бхакти носило довольно демократический характер, т.к. в их общины принимали низкорождённых и мусульман; рамаитское имело демократическую направленность только в отношении языка (способствовало развитию местных разговорных пракритов в отличие от древнего священного санскрита), не касаясь кастовой системы. Крупнейшим представителем этого движения является Тулсидас, автор поэмы «Рамачаритаманаса». Он воспевал все пути, ведущие к мокше, включая преданность личному богу-«спасителю» Раме, аватаре Вишну, и реставрировал традиционные индуистские ценности во главе с кастовым делением. Рамаитское бхакти, как и другие течения, модернизировало индуизм и через культ многих его представителей (Кабира, Тулсидаса и др.) стало частью его «ортодоксальной» традиции. Однако у современных индусов понятие бхакти снова оказалось на периферии религиозного сознания, а общины весьма немногочисленных последователей бхакти больше похожи на секты. С метафизической точки зрения, суть бхакти как учения – теизм, но, поскольку личного бога в его абсолютном значении индийские религии не знают, то бог здесь становится личностным только по отношению к бхакту. Кроме того, личность бхакта растворяется в мокше, признаваемой высшей целью в большинстве учений бхакти (кроме пушти-марг), поэтому переживание любви к богу здесь не самоцель, но средство, «путь». Если же высшая цель – состояние пушти (так называемое созерцательное бхакти – садхана-бхакти и др.), то личностные свойства бога сохраняют своё значение только для бхакта, а суть Кришны как аватары Вишну по-прежнему безлична. Таким образом, границы индийского (как и всякого языческого) теизма простираются лишь до функционального, атрибутивного понимания личности и не охватывают субстанциональную, ипостасную концепцию бога как личности.