БЛАГО – конечный (предельный) предмет стремления человека, движение к которому не нуждается в дальнейшем обосновании; в богословии – одно из Божественных имён. Как философская категория благо имеет сверхбытийный статус высшей универсальной ценности, которая не постигается ни одним из чувств, недоступна воображению, превосходит любое рассудочное построение и не вмещается умом. Сочетанием трансцендентности блага с его непосредственной данностью обусловлено то, что его сверхбытийная природа всегда проявляется как подлинное бытие. В античной философии рассматриваемая иерархия блага оказывается основополагающей для иерархии бытия и знания. Но при этом учение о благе никогда не выступает в качестве самостоятельной отрасли философского ведения, хотя Платон и говорит о том, что «идея блага – самый важный предмет научного рассмотрения». Специальную и самостоятельную разработку учение о благе получает в позднем платонизме как генология, т.е. учение о едином, построенное на основе объединения разработки понятия блага как центральной темы «Государства» Платона с диалектическим рассмотрением положений о едином и многом в его же «Пармениде». Первым проявлением блага, на которое всякая душа реагирует мгновенно, считалось удовольствие как чувственная данность. В связи с ним рефлексия может возникнуть post factum, может не возникнуть вообще, но от этого не отменится то свойство блага, которое, прежде всего, и обнаруживается в его самом очевидном и первом проявлении: привлекать к себе. Удовольствие считали высшим благом представитель киренской школы сократик Аристипп и Эпикур. Киренаики в отличие от Эпикура признавали только наслаждения в покое, а Эпикур – и наслаждения в движении. Согласно Эпикуру, «наслаждение в покое – это безмятежность и безболезненность, наслаждения в движении – радость и удовольствие». Мерилом блага у Эпикура и эпикурейцев служит аффект. Поэтому, несмотря на утверждение Эпикура, что «величайшее из благ есть разумение и от него происходят все добродетели», для него «все добродетели сродни сладкой жизни и сладкая жизнь неотделима от них», т.е. речь идёт именно об аффектах. В отличие от эпикурейцев представления о благе и добродетели у последователей стоицизма немыслимы без вмешательства рассудка. Это заставляет их относиться к удовольствию как к чему-то безусловно низшему для души; проявление блага требует предварительной рефлексии: рассуждая, мы понимаем, что нечто привлекает нас в силу приносимой им пользы. Чтобы оценить пользу, нужно приобрести определённый опыт, тогда как к удовольствию мы влечёмся при первом же соприкосновении с предметом, его вызывающим. Стоики, по примеру платоновской Академии и Аристотеля, введшие этику в рутинную практику школьных рассуждений, определяли благо вообще как некую полезность, в частности, как пользу или нечто совпадающее с пользой. Ещё одно частное стоическое определение блага: «Естественное совершенство разумного существа в его разумности». Стоики подразделяют благо на душевные, внешние, ни те и ни другие: душевные блага – добродетели и добродетельные поступки; внешние – достойная родина, достойный друг; благо, которое не является ни душевным, ни внешним, – быть достойным и счастливым самому.