Ответа Ф.И. Булдовский не получил и стал стремиться завязать контакт с гестапо, что ему и удалось. Он обещал проводить в жизнь рекомендации этого ведомства (церковь не должна вмешиваться в политические дела, вести антигерманскую пропаганду, должна быть лояльной «Великой Германии», не обострять взаимоотношений между различными церковными ориентациями); посредником между Ф.И. Булдовским и гестапо был назначен Александр Кривомаз, который вскоре стал полным хозяином в епархиальном управлении. Получив Харьковскую, Сумскую, Полтавскую и частично Курскую епархии, Ф.И. Булдовский стал выступать с агитационными проповедями, именуя оккупантов «освободителями», устраивал моления о здравии Гитлера, публиковал статьи, восхвалявшие «новый порядок» и критиковавшие советский строй. В конце июля его посетил представитель немецкого Министерства труда, который поручил «митрополиту» развернуть агитацию в пользу «добровольной» мобилизации украинской и русской молодёжи на работу в Германию. К тому же периоду относятся неоднократные попытки Ф.И. Булдовского установить связь с главами и представителями зарубежных церквей. Летом 1942 г. он пытался связаться с Берлинским митрополитом Серафимом (Ляде), осенью передал с группой офицеров президенту Словакии архиепископу Тиссо в дар икону. В декабре 1942 г. Ф.И. Булдовский рукоположил во иерея работника венгерской пропаганды обер-лейтенанта Шадя, который позднее передал Ф.И. Булдовскому приглашение приехать в Будапешт и совершить там хиротонию мадьярского кандидата во епископа. Поездка, намеченная на март–апрель 1943 г., не состоялась из-за наступления Красной Армии. С помощью харьковского бургомистра Ф.И. Булдовский отнял у канонической автономной церкви Благовещенский собор, разослал бургомистрам и районным старостам циркулярное письмо с предложением не допускать к служению священников, не состоявших в его юрисдикции, запретил местным органам власти (городским и сельским управам) регистрировать священников, не имевших документов за его подписью, разослал бургомистрам и районным старостам директиву с указанием всячески противодействовать переходу автокефальных приходов в юрисдикцию автономной церкви. В этот период Ф.И. Булдовский, увидев, что украинизированное богослужение отталкивало многих от его «церкви», стал выступать за сохранение церковнославянского языка, ссылаясь на отсутствие литературного перевода богослужебных книг на украинский язык.