БЛОК Александр Александрович - Страница 7

В этих, неожиданно проникнутых страстным публицистическим пафосом статьях А.А. Блок сам вскрывает социологическую сущность своего творческого пути, всей своей литературой эволюции. Одиночество, жестокая беспомощность оторвавшегося от своего «окончательно вымершего» класса дворянина-интеллигента, неизбежно толкаемого роком из пределов разрушающейся классовой культуры в органически чуждую ему и глубоко ненавистную буржуазно-городскую культуру, культуру «фармацевтов», как он её презрительно называет, – такова основная тема «рыдающих» статей А.А. Блока. С ещё большей обнаженностью он рассказывает свою социальную драму в художественно неудавшейся, но насквозь автобиографичной драматической поэме «Песня судьбы» (1907 г.). Герой поэмы, с характерно немецким именем Герман, отрывается «от киота, лилий и книг». Из усадебного «тихого, белого дома», с «блаженного острова, отделённого от всего мира», выгоняется социальным «сквозняком», «мировым ветром» истории, «песней судьбы» «в город». Он попадает «на территорию всемирной промышленной выставки» – символ всей буржуазно-капиталистической культуры, резкая и гневная сатирическая картина которой тут же развёртывается. А.А. Блок с почти назойливой аллегоричностью раскрывает здесь свой жизненный и творческий путь. «Песня судьбы» стоит на переломе между вторым и третьим, последним, периодами его творчества. Демонический образ «цыганки» Фаины («женщины в чёрном платье, облегающем её, как змеиная чешуя») непосредственно связан с образом таинственной Незнакомки. В то же время, в своей внутренней сущности, образ Фаины – искалеченной городом, но до конца не уничтоженной им «части народной души»,  – равно как речи Германа и символиста «в очках», уже содержит в себе все мотивы стихов А.А. Блока о России. В столь же аллегорической форме, как и всё в «Песне судьбы», даётся в ней и ответ на «проклятые вопросы», которые А.А. Блок ставит прямо в своих статьях, косвенно в драмах и лирике: что делать? в чём найти выход из безнадёжного социального тупика? куда скрыться от чужой и чуждой, гнусной и погибельной буржуазно-капиталистической городской культуры? Выход, который находит он для себя, типичен для эпохи дворянского ущерба, создавшего и настроения «кающегося дворянства», и знаменитое «опрощение» Льва Толстого. Возврата в свой малый, разрушающийся «белый дом», усадебно-дворянское гнездо – нет. Есть только один путь – в дом большой, на «родину», «в поля», «на бескрайную, русскую равнину» – в народ, в Россию. Дворянская «аристократическая» «интеллигенция осуждена вырождаться в заколдованном круге». «Если интеллигенция всё более пропитывается „волею к смерти“, то народ искони носит в себе „волю к жизни“; понятно, в таком случае, почему и неверующий бросается к народу, ищет в нём жизненных сил: просто – по инстинкту самосохранения», пишет А.А. Блок в своих «лирических статьях». В полном соответствии с этим находится завершающая сцена «Песни судьбы», находящая себе, в свою очередь, полную аналогию в статье «Безвременье» и во всех восьми статьях цикла «Россия и интеллигенция». Окончательно сбившегося, потерявшего под ногами всякую почву, заблудившегося «в метелях и мраке» Германа выводит на дорогу «победно-грустный напев» некрасовского коробейника.

 



 
PR-CY.ru