На этой похвале святым заканчивается «Чтение», а в «Сказании» продолжается описание событий, связанных с почитанием Бориса и Глеба до 1115 г. включительно: неудачной попытки воздвигнуть каменную церковь в честь святых страстотерпцев (начатая при Святославе и завершённая при Всеволоде, она обрушилась сразу же после окончания работ), несостоявшегося аналогичного замысла киевского князя  Святополка Изяславича (1093–1113 гг.), окования стяжанием Владимира Мономаха (тогда князя переяславского) позолоченным серебром деревянной раки Бориса в 1102/1103 гг., восстановления рухнувшего каменного храма на средства черниговского князя Олега Святославича в 1112 г. и, наконец, после смерти Святополка торжественного перенесения мощей страстотерпцев в новую каменную церковь на Антипасху в 1115 г., 2 мая. Перенесение мощей в большую пятиглавую церковь при Ярославе описано как церковное прославление новых мучеников (сообщение о написании иконы Бориса и Глеба  есть только в «Чтениях»), поэтому была бы важна его более или менее точная датировка, которая, однако, для исследователей оказывается крайне затруднительной. Предположение А.А. Шахматова (поддержанное некоторыми исследователями), будто перенесение состоялось в 1020 или 1026 г., основано исключительно на допущении, что церемония должна была непременно приходиться на воскресный день, как то было в 1072 и 1115 гг. Но тому же условию удовлетворяют и 1037, и 1043, и 1048 гг. Да и вряд ли Ярослав, решив построить церковь в честь Бориса и Глеба, стал бы дожидаться года, когда 24 июля совпало бы с воскресеньем. Время святительства митрополита Иоанна I, которого в науке почему-то принято считать предшественником упомянутого в летописи под 1039 г. митрополита Феопемпта, ничто не мешает отнести и к 1040 гг., поэтому исследователям совершенно не обязательно датировать построение Ярославовой церкви 1030 гг. Указание «Сказания», что перенесение мощей Бориса и Глеба в построенную Изяславом Ярославичем в 1072 г. церковь имело место «минувшем летом 20», едва ли исследователи могут соотносить с моментом построения Ярославовой церкви, т.к. оно пришлось бы в таком случае на точно засвидетельствованное время святительства митрополита Илариона (1051 г. – не позднее 1054 г.), а не Иоанна. Очевидно, это указание имеет в виду кончину Ярослава, что больше оправдано и контекстом повествования. Если помимо сказанного они принимают во внимание молчание о Борисе и Глебе в «Похвале князю Владимиру» митрополита Илариона, датировка которой колеблется от 1037 до 1050 гг., то наиболее вероятным временем перенесения мощей при Ярославе и учреждения праздника Бориса и Глеба 24 июля им придётся признать вторую половину 1040 гг. (эта датировка находит себе подтверждение в княжеском именослове). Самые ранние из многочисленных наречений княжичей именами новых святых в семействах как Ярославичей (Глеб, Давид, Роман Святославичи, Давид Игоревич, Борис Вячеславич), так и полоцкого князя Всеслава Брячиславича (Глеб, Давид, Борис,  Роман) определённо относятся ещё ко времени жизни Ярослава Мудрого (Глеб Святославич родился не позднее 1050/1051 г., Глеб и Давид, коль скоро именно они были старшими сыновьями Всеслава Полоцкого, не позднее 1053/1054 г.), тогда как родившихся в 1036 г. и несколько раньше двоих младших сыновей самого Ярослава нарекли Вячеславом и Игорем, что плохо согласуется с предположением о канонизации Бориса и Глеба при митрополите Иоанне, если последний был предшественником Феопемпта. В то же время исследователи учитывают, что сохранившиеся печати Давида Игоревича, родившегося в 1050 гг., несут на себе изображение не Глеба-Давида, а пророка Давида (Янин В.Л. Актовые печати Древней Руси Х–XV вв. М., 1970. Т. 1). Это наводит исследователей на мысль, что названные наречения состоялись ещё до внесения имён Бориса-Романа и Глеба-Давида в святцы, хотя и были следствием почитания князей-мучеников в рамках княжеского рода. В таком случае установление праздника 24 июля при Ярославе следовало бы расценивать как местную канонизацию внутри Киевской епархии (в которую входил Вышгород), а общерусское прославление отнести к 1072 г. Датировка общерусской канонизации 1088 г. (А.Н. Ужанков) выглядит неоправданно поздней и основывается на весьма спорной предпосылке, будто «Чтение» стало первым житийным произведением о Борисе и Глебе, тогда как «Сказание» таковым быть якобы не могло (так думал и С.А. Бугославский).