Возможно, считают исследователи, «болгарыня» принадлежала к болгарской царской фамилии и попала на Русь как пленница в 990 гг., когда русские войска в качестве союзников Византии участвовали в войне против болгар. Менее вероятной им представляется точка зрения, что дети от «болгарыни» родились до брака Владимира с Анной, заключённого в 988/989 г., поскольку эта гипотеза противоречит единодушному свидетельству всех источников, что святые погибли юными. Согласно и «Сказанию», и летописи (которые были в руках у русского историка В.Н. Татищева), при жизни отца Борис занимал княжеский стол в Ростове, а Глеб – в Муроме, но иначе изложено дело в «Чтении». Здесь местом княжения Бориса назван, по-видимому, Владимир-Волынский, где он обосновался после женитьбы, а Глеб представлен находившимся по малолетству при отце в Киеве. Сделать решительный выбор в пользу той или иной версии работавших примерно одновременно (в 1070–1080 гг.) авторов исследователям затруднительно. «Владимер» во фразе Нестора «Таче посла и потом отець на область Владимер» они понимают и как название города, и как уточнение к слову «отець». Однако вторая трактовка плохо вписывается в логику рассуждений Нестора, который именно в посажении Владимиром Бориса на стол усматривает первопричину гнева на своего младшего брата, княжившего в Турове Святополка. Борис, сидевший в далёком Ростове, не представлял бы никакой угрозы для туровского князя, тогда как вокняжение Бориса на Волыни могло привести к уменьшению удела Святополка (Волынь и Туров нередко представляли собой единый владельческий комплекс) и, во всяком случае, ставило под угрозу связи Святополка с польским князем Болеславом I, на дочери которого Святополк был женат. Так или иначе, Нестору, писавшему в Киево-Печерском монастыре, не мог не быть знаком первоначальный вид созданной там же летописной повести (менее вероятно его знакомство со «Сказанием»), и, следовательно, он имел особые причины на то, чтобы уклониться от изложенного в ней хода событий. «Чтение» и «Сказание» различаются и в других деталях. Так, по рассказу «Чтений», Глеб спасается от Святополка бегством, тогда как в «Сказании» и летописи он, подобно Борису, добровольно идёт навстречу мученической кончине. Очевидно, в середине – второй половине XI в. существовали различные предания об обстоятельствах жизни и гибели Бориса и Глеба, хотя попытки обнаружить следы контаминации разноречивых элементов в самой «ростово-муромской» версии исследователи не могут признать вполне убедительными. С 994–996 и до 1015 г. в летописях о Борисе нет никаких упоминаний. В 1015 г. Владимир заболел, и Борис был призван в Киев. Вскоре после его прибытия стало известно о вторжении печенегов, и Владимир посылает его с дружиной для их отражения. Но Борис нигде не встретил печенегов и, возвратившись обратно, остановился на реке Альте. Здесь он узнал о смерти Владимира и о занятии великокняжеского стола Святополком. Дружина предложила ему идти на Киев и овладеть престолом, но Борис не хотел нарушать родовых отношений и с негодованием отверг это предложение. Тогда дружина Владимира покидает Бориса, и он остаётся с одними своими отроками. Между тем Святополк, который, извещая Бориса о смерти отца, предлагал быть с ним в любви и увеличить его удел, отправил Путшу и вышгородских бояр для убийства брата: симпатии к Борису народа и дружины делали его опасным соперником Святополка. Путша с товарищами в ночь на 24 июля копьями пронзили Бориса и его слугу Георгия, родом венгра, пытавшегося защитить господина собственным телом. Ещё дышавшего Бориса убийцы завернули в шатёрное полотно и повезли. Святополк, узнав, что он еще жив, послал двух варягов прикончить его, что те и сделали, пронзив мечом его сердце. Тело Бориса было тайно привезено в Вышгород и там погребено в церкви св. Василия. Убив Бориса, он звал в Киев Глеба, будто бы к опасно заболевшему отцу. Когда Глеб остановился возле Смоленска, он получил от брата Ярослава известие о смерти отца, о занятии Киева Святополком, об убийстве им Бориса и о намерении убить и его, Глеба. При этом Ярослав советовал ему не ездить в Киев. Когда юный князь со слезами молился об отце и брате, явились посланные к нему Святополком с явным намерением убить его. Горясер, стоявший во главе посланных Святополком, приказал зарезать князя его же повару, родом торчину.