На Рождество 1668 г. в кремлёвском Успенском соборе от имени патриархов было зачитано слово «О взыскании премудрости Божественныя», содержавшее в себе предложения о создании на Руси училищ, в которых изучался бы греческий язык. Царь и русские архиереи поддержали этот проект. Для опровержения мнений старообрядцев Симеон Полоцкий по поручению Собора написал обширный труд «Жезл правления», сразу же опубликованный и рекомендованный Собором для чтения и просвещения христиан. Однако несколькими годами позже книга была осуждена за содержащиеся в ней католические доктрины («хлебопоклонную ересь», учение о непорочном зачатии Девы Марии). Старообрядцы сразу же резко отрицательно отнеслись к этому сочинению, назвав его «Жезлом кривления». Большой Московский собор предписал каждому из архиереев дважды в год созывать епархиальные соборы духовенства. В деяниях говорилось, что отсутствие практики регулярного созыва таких соборов привело к утрате архиереями пастырского попечения о своей пастве и породило раскол. Было принято постановление об увеличении числа архиерейских кафедр. В 1666 г. Русская церковь состояла из 14 весьма обширных и потому трудноуправляемых епархий, и архиереи не имели возможности лично следить за духовным состоянием паствы. Собор потребовал открыть не менее 10 новых епархий и указал, что в дальнейшем потребуется последовательное увеличение их числа (при Алексее Михайловиче это постановление не было реализовано в полном объеме). Большой Московский собор принял решение о создании только двух епархий: была восстановлена закрытая Никоном Коломенская кафедра и создана Белгородская. Активная работа по реформированию церковного устройства Руси началась лишь при царе Феодоре Алексеевиче (1675–1682 гг.), но шла с большим трудом, в частности, потому, что умножение числа кафедр предполагало потерю части доходов «старыми» архиереями. В деяниях Собора говорилось также о разделении территории Русской церкви на ряд митрополичьих округов по образцу греческих, однако этот проект не был осуществлён. Большой Московский собор принял определение о необходимости собирать два или, в крайнем случае, один раз в год Собор в Москве для обсуждения и решения текущих церковных дел. Однако из-за удалённости многих епархий от центра и плохих дорог осуществить это было практически невозможно. В последующие годы сложилась практика пребывания в Москве по полгода, иногда по году «чередных» архиереев, участвовавших в Соборах. Большой Московский собор принял ряд определений о благочинии: предписал поддерживать порядок в храмах, запретил переход монахов из одного монастыря в другой и самовольную жизнь в миру, установил достаточно длинный период послушничества, после которого разрешался постриг, осудил бесчинства во время свадеб и т.п. Важные решения были приняты в отношении иконописания: Собор запретил изображать Господа Саваофа, т.к. Бог Отец невидим и не имеет определённого телесного облика. Святого Духа в образе голубя дозволялось писать только при изображении Крещения. В целом отмечалось, что можно изображать на иконах Бога только «в явлениях», описанных в Священном Писании и церковном предании. Большой Московский собор вновь рассмотрел активно дискутировавшийся в 1618–1625 гг. вопрос об «огне просветительном» – погружении зажжённых свечей в воду в чинопоследовании освящения воды. Было повторено повеление Соборов начала XVII в.: свечи в воду не погружать ни в чине Крещения, ни в чине Богоявленского водосвятия. В отдельных решениях Большого Московского собора отразилось укрепление системы крепостного права. Собор повелел лишать сана и монашества и возвращать владельцам тех крепостных, которые приняли рукоположение или монашеский постриг без разрешения хозяина (беглых холопов и крестьян). Крепостной крестьянин, рукоположенный в сан с разрешения хозяина, становился свободным, но должен был служить в поместье своего владельца. Его дети, рождённые до рукоположения, оставались крепостными. Отдельно оговаривалось, что лица, которые постригли в монашество крепостных людей, не имевших отпускной грамоты, могут быть извержены из сана. Большой Московский собор был важной вехой развития Русской церкви. С одной стороны, кодификация богослужебных реформ и заявленная на всех этапах Собора решимость продолжать борьбу со старообрядчеством сделали проблему существования раскола одной из наиболее болезненных как для церкви, так и для русского правительства на несколько веков вперёд. С другой стороны, выявленная в связи с расколом недостаточность существовавшего в России духовного образования побудила церковные и светские власти через некоторое время принять меры по созданию системы духовного и высшего светского образования. Многие определения Собора, восстановив канонические нормы, действенно послужили к исправлению изъянов русской церковной жизни. Лит.: Полознев Д.Ф. К хронике московских Соборов второй половины XVII в. // Чтения по истории и культуре древней и новой России: Материалы конференции, Ярославль, 1998; Стефанович П.С. Приход и приходское духовенство в России в XVI–XVII вв. М., 2002.