Размышляя о славе Богочеловека, Иоанн Златоуст говорит, что апостолы видели славу не пророка, не Ангела, не Архангела, не горних сил, но видели славу Самого Владыки и Царя, Самого Господа всяческих, неприступная слава Которого, хотя и была сокрыта под покровом тела, однако проявлялась в такой великой силе и таком сиянии, каким может блистать только слава Единородного от Отца, Господа славы. Кроме пролога Евангелия от Иоанна, о равнобожественном достоинстве воплотившегося Слова свидетельствуется и во многих других местах книг Нового Завета: «...великая благочестия тайна: Бог явился во плоти...» (1 Тим. 3:16); «...в Нём обитает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2:9); «...от них Христос по плоти, сущий над всем Бог» (Рим. 9:5); «...пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе кровию Своею» (Деян. 20:28) и др.: Мф. 28:19; Ин. 5:26; 10:30; 20:28; 1 Ин. 5:20; Апок. 1:10–18. Основываясь на этих местах Священного Писания, первенствующая христианская церковь, не имея ещё сколько-нибудь разработанного учения о Боге Слове, тем не менее, верила и исповедовала Его Божественное достоинство, не вдаваясь в философские умозрения. Об этом свидетельствуют символы веры и славословия Святой Троице, употреблявшиеся в древней церкви, а так же писания апостольских мужей. Игнатий Богоносец называет Иисуса Христа вечным Словом Отца, Сыном Божьим и Богом (Ефес., 18; Магн., 8). Подобно ему, писали о Христе и апостол Варнава, Поликарп, Климент и др. Все они утверждаются на простой непоколебимой вере в Божество Слова, будучи ещё совершенно чуждыми богословских построений. У мученика Иустина Философа (около 100–166 г.) учение о Боге Слове разработано уже достаточно. Слово у него происходит от Бога Отца по образу рождения: «В начале, прежде всех творений, Бог родил из Себя разумную Силу, которую Дух Святой называет то Славой Господа, то Сыном, то Премудростью, то Ангелом, то Богом, то Господом и Словом» («Разговор с Трифоном-иудеем», 61). Рождение Слова от Отца совершенно чуждо деления и рассечения, как это бывает в материальных сущностях. Как и все последующие писатели, вплоть до Оригена, Иустин рассматривает рождение Слова больше с космологической, чем с собственно теологической точки зрения – рождение Слова хотя и предваряет творение мира, но находится с ним в тесной взаимосвязи – Слово рождается в начале, когда Бог всё сотворил через Него. Различие бытия Логоса до и после творения мира у Иустина выражается терминами «сила», «внутренний потенциал» и «внешняя деятельность», «энергия». Семена Логоса, по Иустину, разбросаны по всему миру, и через них каждый ещё до воплощения Логоса мог быть в какой-то степени причастен к Нему. Поэтому лучшие люди древнего мира, такие как Сократ, Гераклит и им подобные, жившие согласно с Логосом, суть христиане до Христа («Апология». I:46). Однако их ведение Логоса было несовершенным, т.к. они были причастны лишь некоторой малой Его части. Совершенное же ведение Бога стало возможным лишь после прихода в мир Иисуса Христа, т.к. в Нём обитает Божественный Логос во всей полноте. Этим положением своего учения Иустин (а вслед за ним и другие апологеты) примиряют христианское учение о Боге Слове с многовековой философской культурой человечества, утверждая, что всё лучшее, что было у древних поэтов и философов, имеет своим источником Логос, до конца открывшийся людям в Иисусе Христе. Последователи Иустина Философа апологеты Татиан (около 120–173 гг.), Афинагор (ум. около 177 г.) и святитель Феофил Антиохийский (ум. не ранее 181 г.) учили сходно о Слове Божьим, но в отдельных аспектах их учение является более полным, чем у Иустина Философа. Так, Татиан для описания образа рождения Слова использовал новый термин «merismo», но не в значении «отделение», а «сообщение» («Против эллинов»). Афинагор более отчётливо говорит о вечном бытии Слова и заостряет внимание больше на единстве Отца и Слова, чем на Их различении. Феофил, напротив, больше подчёркивает отличие Слова от Отца и Святого Духа и впервые вводит имя «Троица». При различении внутреннего и проявленного вовне образа бытия Слова он пользуется терминологией, восходящей к стоикам и Филону Александрийскому: «Прежде, нежели что-либо произошло, Бог имел советником Слово, сокрытое в сердце Его, – Слово, Которое есть Сын Его, так как Он есть Его ум и мысль. Когда же Бог восхотел сотворить то, что Он определил, то, имея Своё внутреннее (endiaqeton) Слово в собственных недрах, Он родил Его, проявив Его вместе со Своей Премудростью прежде всего, – Он родил это Слово вне проявленное (projorikon)» (Болотов В.В. «Учение Оригена о Св. Троице»).