Принесённое в жертву на Кресте, воскресшее и вознесшееся к Богу человечество Спасителя стало источником обожения, из которого Святой Дух передаёт божественную жизнь. Согласно учению церкви, христианское богослужение – это продолжение и восполнение ветхозаветного богослужения, готовившего людей к пришествию благодати. Во время Своей земной жизни Иисус Христос участвовал в культе храма и синагоги (Лк. 2:22–39, 41–50; Ин 2:13; 10:22; 18:20), проповедовал в местах богослужебных собраний иудеев (Мк. 14:49; Ин 18:20) и требовал верности духу богослужения (Мф. 23:16–23; Ин. 2:3–17). Исполнив ветхозаветный культ, Христос этим завершил его, а Своей Жертвой превзошёл все жертвы Ветхого Завета. Его воскресшее Тело – это новый Храм (Ин. 2:19–22), Который лишает значимости старое иерусалимское богослужение (Ин. 4:21). Во время Тайной вечери, следовавшей порядку еврейской ритуальной трапезы, Иисус Христос преподал Своим ученикам таинство Евхаристии, указывая на замену ветхозаветных прообразовательных жертв Своей единственной Жертвой (Евр. 5–10; Откр. 5:6). Евхаристия считается величайшей из христианских таинств, потому что в ней верные вкушают от Тела и Крови Богочеловека. Богословы говорят, что, принимая в Евхаристии под видом хлеба и вина Тело и Кровь Христа, верующие христиане соединяются с Ним и как бы приобщаются Его Божественному Существу, получают участие в Его человечестве, приобщаются к спасительным плодам Его Жертвы и наследуют вечную жизнь. Благодаря такому важному значению в христианстве евхаристическое таинство стало главным, всегдашним и самым существенным моментом общественного богослужения и всего христианского культа. Даже общее название – «литургия», означающее всякое священное служение и богослужение вообще, сделалось частным и присвоено такому богослужению, в котором совершается таинство Евхаристии. Поэтому Евхаристия – высшая степень диалога между Богом и человеком, богослужение по преимуществу. Вокруг этого таинства, как вокруг центра, расположены и сама церковь, и её священнодействия, а как важнейшие – Крещение и Миропомазание, вводящие человека в церковь и открывающие ему доступ к Евхаристии. Покаяние и Елеосвящение восстанавливают возможность евхаристического общения для человека, впавшего в духовную или телесную немощность; Священство и Брак поставляют человека на определённое служение в церкви; так и все остальные. С богослужением в христианстве связаны требования нравственного порядка. Так, в Крещении верующий христианин «умирает греху», чтобы «жить с Христом» (Рим. 6:1–11; Кол. 3:1–10; 1 Петр 1:14–16), поэтому грешить – значит, становиться недостойным Причащения (1 Кор. 11:27–31). Наоборот, следовать за Христом – значит, самому быть угодной Богу жертвой (Рим 12:1). В этом смысле представление о богослужении только как об этической обязанности верующего, восходящее к древнеримскому политику и философу Марку Туллию Цицерону (106–43 гг. до н.э.) и распространённое в западной средневековой схоластике (а оттуда проникшее и в православную богословскую мысль), страдает однобокостью – не богослужение вытекает из нравственности, а наоборот. Согласно христианству, богослужение есть место встречи Бога, нисходящего к человеку и всему творению в Своём спасительном домостроительстве (церковном устройстве), и человека, отвечающего на Его зов и восходящего к Нему в молитве и в форме совершения определённых символических действий. Исследователи утверждают, что мысль Основателя христианства и наиболее близких Ему по духу учеников стояла выше всякого внешнего служения Богу, перенося центр тяжести религии в личное сознание человеком близости к Богу и устроение жизни согласно Его закону. Основанная Иисусом Христом церковь, сообщество верующих, возглавляемое Самим Христом, служит местом богообщения, а средством служит церковное богослужение, через участие в котором члены церкви могут приобщиться к божественной жизни. Считается, что церковь представляет собой способ явления Христовой жертвы, а её богослужение в своей высшей точке – актуализацию совершённого Богом спасения. Критиками христианского культа неоднократно высказывались сомнения в необходимости внешних обрядовых действий для приобщения к спасительным деяниям Христа, основанными на убеждении в малой значимости тела человека по сравнению с его душой.