Лица Святой Троицы проявляют благодать в совместном действовании. Поэтому православная традиция рассматривает благодать как нетварную энергию, т.е. прямое действие Бога, которую богословы теоретически отличают от Его сущности, всегда остающейся недоступной для человека. Природе Божественной силы много внимания уделяется и в сборнике трактатов, получившем название «Ареопагитики», где эта сила называется также «энергиями», «Божественной славой», «лучами Божества», «божествами», «нетварным светом» и свидетельствует о различении между сущностью Бога и Его действованиями. Что же касается откровения этого свойства в мире, то богословы говорят: вся история божественного домостроительства есть не что иное, как сплошное проявление благодати, что её действие началось с самого грехопадения, выразившись в даровании обетования искупления, сопровождавшем наказание (Быт. 3:15), и не прекращалось в течение всей ветхозаветной истории, проявляясь то как милосердие и сострадание к несчастью и бедствиям человечества (Пс. 24:6; 102:8), то как долготерпение, отдаляющее по мере возможности наказание грешнику (Ис. 34:6; Пс. 144:8) и ведущее его к покаянию (Рим. 2:4), то как готовность простить кающегося грешника и даровать ему жизнь (Ис. 55:7; Иер. 18:8; Иез. 18:21–23; 33:11 и др.), – словом, как любовь к падшему во всех её видах. В этом случае даже сама наказующая правда Божия может рассматриваться каждым как проявление той же спасающей любви, поскольку и она, проявляясь как удаление Бога от грешника, имела своей целью привести его через это к покаянию и затем – к помилованию (Ис. 54:7; Пл. Иер. 3:32; Мих. 7:18). Иначе говоря, благодать является душой всего Божественного Откровения, как ветхозаветного, так, тем более, и новозаветного, в котором она нашла свой полнейшее проявление в искуплении, совершённом Иисусом Христом (Еф. 1:6, 7; 1 Петр. 1:13; Ин. 1:14; Рим. 5:21; 15:15). Как высшее проявление Божьей благодати дело искупления со всеми его плодами и следствиями само называется в Новом Завете благодатью (Рим. 3:24; 5:15–17). Часто это наименование прилагается также к евангельской проповеди (Ин. 1616, 17; Деян. 14:3, 26; 15:40; 18:27; 2 Кор. 1:15; Галл. 1:6 и др.). Христианский святой и отец церкви Макарий Великий (около 300 – 391 гг.) писал: «Посему воля человеческая есть как бы существенное условие. Если нет воли человеческой, Сам Бог ничего не производит в человеке, хотя и мог бы». Наделённый свободой воли, человек может не только не допускать к себе благодать, но и противиться ей, о чём встречаются многочисленные свидетельства в Священном Писании (Ис. 65:2–3; 66. 4; Иер. 7:13; и др.). Такое противодействие благодати первомученик и архидиакон Стефан, обличавший иудеев за отказ принять Христа и казнённый в Иерусалиме за проповедь в 33–36 гг., определил как противодействие Святому Духу (Деян. 7:51). Другим условием, при котором открывается возможность благодатного возрождения, является наличие синергии (т.е. совместного действия) Божественной благодати и человека, добровольно избравшего христианский путь жизни. Поскольку спасение человека совершается благодатью, то участие в этом процессе самого человека носит специфический характер. Хотя это участие сопряжено с огромными трудностями и неимоверными усилиями по преодолению греховного начала, его значение сводится лишь к тому, что человек, подвизающийся на поприще духовного возрождения, своим подвигом открывает себя для действия в нём благодати. Сам по себе христианский подвиг не возрождает человека и поэтому не является самоцелью; он лишь средство к такому возрождению, совершаемому Божественной благодатью. Специфику синергии Бога и человека в сотериологическом процессе (процессе спасения) Макарий Великий поясняет примером, взятым из повседневной жизни, в котором человек предстает в образе младенца, ещё не умеющего ходить, а Бог – в образе матери этого младенца: «Хотя младенец бессилен сам что-либо сделать и не может на своих ногах подойти к матери, однако же он, ища матери, движется, кричит и плачет. И мать сжаливается над ним; она рада, что дитя с таким усилием и воплем ищет её. А так как младенец не может прийти к ней, то сама мать, преодолеваемая любовью к младенцу, за долгое его искание, подходит к нему и с большой нежностью берёт, ласкает и кормит его. То же самое делает и человеколюбивый Бог с душой, которая приходит и взыскует Его».