На Первом Вселенском Никейском соборе (325 г.) сторонники безбрачия, уже весьма многочисленные в то время, предложили запретить поставленным в священнослужители продолжать брачное сожитие с женами, но возвести это в норму им не удалось из-за того, что Пафнутий, епископ Верхней Фиваиды, великий подвижник и девственник, убедил отцов Собора не налагать на посвященных столь тяжелого ига, способного принести ужасный вред нравственности как самих священнослужителей, так и оставленных ими жен. Гангрский собор (340 г.) изрекает проклятие как хулителям Богом установленного брака всем тем, которые, подобно сторонникам Евграфия, епископа Севасты, не признавали силы священнодействий, совершаемых женатыми пресвитерами. Не требуя от клира отречения от брачной жизни, христианская церковь вместе с тем никогда не ставила непременным условием, чтобы в клир вступали только женатые, а принимала в него и безбрачных. На это указывают как примеры из церковной истории, так и те церковные правила, которыми предполагается пребывание в клире лиц, давших обет девственности. Таковы, например, правила, которые осуждают клирика, отвращающегося от брака не ради подвига воздержания; предоставляют лицам, принятым в клир безбрачными, жениться по их желанию во время прохождения низших церковнослужительских должностей, а от нежелающих требуют обета целомудрия, охраняют от соблазна и подозрения домашнюю жизнь членов клира, не имеющих жен, и т.п. Эти первоначальные церковные правила о возведении женатых лиц на степень священства с конца IV в. стали подвергаться ограничению относительно епископского сана. Высокое понятие о девственной жизни, созданное евангельским учением, пробудило в христианском обществе желание иметь из среды принявших на себя этот подвиг если уж не всех священнослужителей, то, по крайней мере, высших церковных пастырей. Постепенно установился обычай, по которому при замещении епископской должности стали предпочитать безбрачных женатым, так что уже в 410 г. избрание епископом Птолемаиды Синезия, согласившегося принять предложенный сан лишь с тем, чтобы ему не было запрещено продолжать брачное сожительство, является исключительным примером. Развитие монашества прочнее утвердило этот обычай, который с VI в. был возведен в обязательное правило первоначально государственным, а затем и церковным законодательством. Император Юстиниан I Великий (527–565 гг.) предписал, чтобы в епископы поставлялись монашествующие лица или же не имеющие жен, либо разлучившиеся с ними. Трулльский собор (692 г.) постановил, чтобы жена возводимого в епископское достоинство, предварительно разлучившись со своим мужем по общему согласию, после его рукоположения в епископы, вступала в монастырь, далеко отстоящий от места пребывания сего епископа, который, однако, был обязан давать ей содержание. Хотя ни этот Собор, ни последующее церковное законодательство не требовали от епископов монашества, однако постепенно на Востоке стали избирать епископов исключительно из монахов. Кроме того, этот же Собор подтвердил разрешение иподиаконам, диаконам и пресвитерам, женившимся перед рукоположением, продолжать брачное сожитие с женами, угрожая вместе с тем священнослужителям, вступившим в брак после принятия священства, и епископам, продолжающим брачное сожитие, лишением сана. Императорские распоряжения, на основании которых дети, прижитые в подобных браках, признавались незаконнорожденными, побудили диаконов и священников вступать в брак до принятия священства. Такой обычай с течением времени получил обязательную силу в Восточной церкви, где все священнослужители должны быть женатыми, но не могут ни жениться на вдове, ни вступить во вторичный брак.