Следовать фатальной стратегии в «прозрачности Зла» и требует постмодерный мир, который Бодрийяр характеризует как состояние «после оргии». Оргия закончена, всё уже сбылось, все силы (политические, сексуальные, критические, производственные и пр.) освобождены, утопии «реализованы». Теперь остаётся лишь лицедействовать и симулировать оргиастические судороги, бесконечно воспроизводить идеалы, ценности, фантазмы, делая вид, что этого ещё не было. Всё, что освобождено, неизбежно начинает бесконечно размножаться и мутировать в процессе частичного распада и рассеивания. Идеи и ценности (прогресса, богатства, демократии и пр.) утрачивают свой смысл, но их воспроизводство продолжается и становится всё более совершенным. Они расползаются по миру, как метастазы опухоли, и проникают везде, просачиваясь и друг в друга. Секс, политика, экономика, спорт и т.д. теперь присутствуют везде, и, значит, нигде. Политика сексуальна, бизнес – это спорт, экономика неотличима от политики и т.д. Ценности больше невозможно идентифицировать, культура стала транскультурой, политика – трансполитикой, сексуальность – транссексуальностью, экономика – трансэкономикой. Всё подверглось «радикальному извращению» и погрузилось в ад воспроизводства, в «ад того же самого». Другой как принцип различения стал знаком-товаром на рынке, стал ресурсом рыночной игры отличий, стал сырьевым ресурсом, который уже исчерпан. На место Другого, по мысли Бодрийяра, возведен Тот же самый (=объект) – главный участник Оргии, которого мы старательно маскируем под Другого. На симулякре Другого, на теле Того же самого паразитируют и вынашивают своё могущество машины: сверхскоростной и сверхпродуктивный аутичный разум-мутант компьютеров так эффективен потому, что он «отключён от Другого». Как полагает Бодрийяр, нет больше сцены, нет спектакля, нет иллюзии, нет Другого, который единственный «позволяет мне не повторяться до бесконечности». По его мнению, «между тем, всё наше общество с присущими ему антисептическими излияниями средств коммуникации, интерактивными излияниями, иллюзиями обмена и контакта нацелено на то, чтобы нейтрализовать отличия, разрушить Другого как естественное явление. При существовании в обществе средств массовой коммуникации оно начинает страдать аллергией на самоё себя... Весь спектр отрицаемых отличий воскресает в виде саморазрушительного процесса. И в этом тоже кроется прозрачность Зла. Отчуждённости больше не существует. Нет Другого, который ощущался бы нами как взгляд, как зеркало, как помутнение. С этим покончено». Мир культуры Запада препарируется дискурсивным симулякром гиперкритики Бодрийяра как тело гигантского полуживого и одновременно сверхактивного мутанта – бессмертного и вечно самотождественного в своей оргиастической симуляции воспроизводства. Имя и совершенное воплощение этого мутанта – Америка. По мысли Бодрийяра, ничто и никто больше не приходит извне; всё исходит только от нас самих. Мы не ждём гостей и чужды гостеприимства. Другие культуры очень гостеприимны, замечает он, именно это делает их культурами, ибо гость – это всегда Другой. Источник: История философии. Энциклопедия. Минск, 2002.