Со времен Декарта безумие помещено «вне той неотъемлемо принадлежащей субъекту сферы, где он сохраняет все права на истину, – т.е. вне той сферы, какой является для классической мысли сам разум... Если отдельный человек всегда может оказаться безумным, то... мысль безумной быть не может». Появляется институт изоляции безумных, а медицина применительно к ним приняла «форму репрессии, принуждения, обязанности добиваться спасения собственной души». Классическая эпоха, согласно Фуко, уподобила друг другу ряд самых различных форм девиантного поведения (т.е. поведения, отклоняющегося от общепринятых социальных норм) и собственно безумие на основе «общего знаменателя» неразумия: «Наше научное и медицинское познание безумия имплицитно основывается на сложившемся в эту эпоху этическом опыте неразумия, и это неоспоримый факт». «Неразумие» выступило своеобразным обобщением осуждаемого, отрицаемого и тайного опыта, но «на его основе не только сложился такой социальный институт, как изоляция, не только возникла система категорий и практик, относящихся к безумию, но и произошла перестройка всей этической сферы». К концу XVIII в. «дома заключения» доказали свою неэффективность как в отношении сумасшедших, так и безработных; первых не знали, куда помещать – в тюрьму, больницу или оставлять под призором семьи; а что касается вторых, то создание работных домов только увеличивало количество безработных. Таким образом, замечает Фуко, дома заключения, возникнув в качестве меры социальной предосторожности в период зарождения индустриализации, полностью исчезли в начале XIX в. Очередная смена представлений о природе безумия привела к «рождению клиники», к кардинальной реформе лечебных заведений, когда больные и сумасшедшие были разделены, и появились собственно психиатрические больницы. Они первоначально так и назывались: «приют», «убежище», а их возникновение связано с именами Пинеля во Франции и Тьюка в Англии. Хотя традиционно им приписывалось «освобождение» психически больных и отмена практики «насильственного принуждения», Фуко стремился доказать, что фактически все обстояло совершенно иначе. Понятие «душевной болезни» создал XIX в., де-сакрализировав безумие. В результате «человек неразумный» был переведен в больницу, а изоляция стала терапевтической мерой. Фуко ставит проблему: «Какой смысл заключает в себе упрямое и неотвязное присутствие безумия в современном мире – такого безумия, которое неизбежно влечет за собой свою науку, свою медицину, своих врачей и которое целиком поглощается пафосом душевной болезни». При этом немаловажно и то, что «вся проблематика безумия» начала концентрироваться на представлениях о «материальности души». К XIX в. неразумие начинает интерпретироваться и как «психологическое следствие моральной вины»: «Все, что было в безумии парадоксальным проявлением небытия, станет лишь естественным возмездием за моральное зло». Поэтому отныне становится возможной «научная» психиатрия. Согласно Фуко, весьма значимым в судьбах «научной» психиатрии оказалось создание психоанализа: «Фрейд вновь стал рассматривать безумие на уровне его языка, восстанавливая один из центральных элементов опыта, обреченного позитивизмом на немоту ...он вернул медицинской мысли понятие о возможности диалога с неразумием... Психоанализ – это вовсе не ответвление психологии; это возврат к тому самому опыту неразумия, в сокрытии которого, собственно, и состоит смысл психологии в современном мире».