Отдав дань увлечению философско-социальной парадигмой немецкого философа, социолога, экономиста, писателя, журналиста и общественного деятеля Карла Маркса (1818–1883 гг.), он отверг ее затем из-за неприятия идеи пролетарского мессианизма, а также в результате собственной  ориентации на рассмотрение человека, его культуры и деятельности в контексте не столько «частичных», идеологизированных, сколько универсальных критериев. В этой связи блестящий русский интеллектуал, общественный и политический деятель, экономист, публицист, историк и философ Петр Бернгардович Струве (1870–1944 гг.), комментируя книгу Бердяева «Субъективизм и индивидуализм в общественной философии», подчеркивал, что истина и идеал у автора не заимствуют своего достоинства от классовой точки зрения, а сообщают ей это достоинство. Такова точка зрения философского идеализма. Принципиально же, это – внеклассовая, общечеловеческая точка зрения, и было бы нечестно и смешно, согласно Струве, утаить это. Отдавая должное марксизму как социологической доктрине, Бердяев отрицал его притязания на статус философии истории, поскольку данному учению присуще отождествление духовного существа, «общечеловека» и человека классового, группового и эгоистичного с прагматичными и узкими целями и ценностями. Марксизм, по мнению Бердяева, выступая как объяснительная модель социологического уровня при анализе общественно-экономических процессов не способен наполнить историю имманентным смыслом, сформулировав для человечества действительный идеал исторического развития. В дальнейшем Бердяев обратился к задаче выработки нового религиозного сознания, которое должно было содействовать прояснению существа человека, духа, свободы и современной социальной ситуации. Именно с этих позиций он осуществил исследование одной из наиболее запутанных и идеологизированных проблем социологического и социально-философского теоретизирования последних веков – проблемы равенства. Подвергая критике идею равенства как «метафизически пустую идею», ведущую к энтропии (неопределенности, хаосу) и гибели социального мира, Бердяев провозгласил особую ценность свободы, любви к свободе и, в конечном счете, значимость права на неравенство. Он был, пожалуй, одним из первых социальных философов, обративших внимание на формирование отчужденного характера социальных ценностей и социальных движений своего времени. В частности, зафиксировал и дал своеобразную интерпретацию определенного рода трансформационным процессам в учении и политической практике социализма. По его мнению, социалистическая идея как результат теоретической и практической деятельности людей обретает некую самостоятельную и самодовлеющую сущность, приобретающую при всей своей антирелигиозной направленности отчетливо выраженную теологическую, мессианскую и религиозную окраску. Бердяев утверждал, что в социализме, как религии, проявляется что-то сверхчеловеческое, религиозно-тревожное и в социалистически-религиозном пафосе чувствуется уже сверхисторическое начало. Социализму как особой лже-религии, по его мнению, присущи свои святыни («народ», «пролетариат»), свое учение о грехопадении (появление частной собственности), культ жертвенности (счастье будущих поколений как смысл существования людей), экстремально-эсхатологическое переживание истории, которая должна завершиться установлением «рая на земле». Но это, согласно Бердяеву, – демоническая религия. Основатели научного социализма, с его точки зрения, не интересовались тем, как их идеи трансформируются в психике миллионов индивидов. Он еще в 1907 г. предупреждал, что в границах социалистического сознания рождается культ земной материальной силы, нарастает процесс гипостазирования общественных универсалий, порождающий устремление к сверхчеловеческому – к «новому земному богу», возвышающемуся на груде человеческих трупов и развалинах вечных ценностей.